Кем только я не был!
И все между прочим,
И все утопало в каких-то химерах…
Я был фрезеровщиком, чернорабочим,
Я был контролером
на точных размерах.
Но кем бы я ни был,
я был как калека.
И где б ни ступал я
шагами своими,
Меня называли улыбчато:
«Швейка»,
Так, словно бы «Швейк» ― это женское имя.
Кем только я ни был…
Но дело не в этом,
А в том,
что не мог превратиться в кого-то.
И где б я ни был,
оставался поэтом
На горе своим
современным работам.
Пока я мотался,
и мне было плохо,
И вяз на простуженном
ноющем слове,
Товарищи шли
по великой эпохе,
Свои биографии
делая кровью.
Я тоже не видел
ни счастья,
ни блага.
Родная моя!
Ведь по мне это видно…
Но вот
у тебя на груди―
«За отвагу»,
И мне как мальчишке
становится стыдно.
1945
И все между прочим,
И все утопало в каких-то химерах…
Я был фрезеровщиком, чернорабочим,
Я был контролером
на точных размерах.
Но кем бы я ни был,
я был как калека.
И где б ни ступал я
шагами своими,
Меня называли улыбчато:
«Швейка»,
Так, словно бы «Швейк» ― это женское имя.
Кем только я ни был…
Но дело не в этом,
А в том,
что не мог превратиться в кого-то.
И где б я ни был,
оставался поэтом
На горе своим
современным работам.
Пока я мотался,
и мне было плохо,
И вяз на простуженном
ноющем слове,
Товарищи шли
по великой эпохе,
Свои биографии
делая кровью.
Я тоже не видел
ни счастья,
ни блага.
Родная моя!
Ведь по мне это видно…
Но вот
у тебя на груди―
«За отвагу»,
И мне как мальчишке
становится стыдно.
1945