Он придет и ко мне, самый страшный час,
Он, быть может, не так уж и страшен.
Вздрогнет пульс еле слышно, в последний раз,
И заглохнет, навеки погашен.
Что ж! Представить могу, что не буду дышать,
Грудь прикрыв ледяными руками.
Что придут изголовье моё украшать
Обречёнными тленью цветами.
И что вечную память (в который уж раз!)
Возгласит панихидное пенье.
Что оно сыновьям утешенья не даст,
Да и надо ли им утешенье?
Но понять не могу, не могу, не могу, ―
Как незрим, невесом, бестелесен,
Он остынет со мной на могильном снегу,
Тайный жар вдохновений и песен!
1938―1953