КАТЬКА БУМАЖНЫЙ РАНЕТ
(Либретто)
I.
Мы на мосту стоим
меж лотков и меж корзин ―
Ранет бумажный,
гранат
и мандарин! ―
Вкруг шурыгает шпана.
― Отпустите четверть фунта,
Зекс! Мильтон! ―
Теллигент ―
ейный хахаль ―
кувырком.
А киноки-ловкачи
сотворяют
среди нас
тридцать
мелодраминых
картин.
II
Бывший поэт,
Мариенфаг на Лиговке,
(нынче Семка-Жгут),
сменил
цилиндр на кепку,
перо прокисшее ― на перышко,
пробор изысканно проклеен,
пшют первоклассный,
а финка сбоку,
нервнее фокса
добычей дразнит
казино
Червонцев пачки
средь меловых профессоров…
Но неудача! Неудачка!
Даешь
в фужер с вином
подсвистнуть порошечку
упитанному скотопромышленнику.
Вальком
или бутылкой
в замахе
Бац!
Дзиннь!
Осколки – головокруженье – на пол
(А в дверь: стук-стук!)
Скорее спрятать тушу ―
куда вот? ―
под двуспалку,
а во входную дверь
не во-время учтивый
мильтон
и управдом
с распиской
об учете мебели.
Убивец смылся,
без всякого смысла
поплелся руки умывать
от подозренья крови.
Его шмара перед гостями
дрожью рассыпалась,
а впереди
из-под кровати
рука
скорюченная
выпала,
быкоподобного скотопромышленника.
Скорее устрекнуть!
И по-за шторой,
меж комодов
Семка Жгут
из Катькиной берложки,
обабившись в платок и юбку ―
младенчика подмышку! ―
по коридору крадется, как мышь.
А ейный, Катькин хахаль,
драный кот
Вадимка,
юродиво
как невидимка ―
цап! За воротник!
― Куда? ― Туда!
― Ребенок чей?
― Несу домой.
― Да он не твой! Заткнись!
А тот его по морде хлясь!..
― Ты драться погоди!
Положи младенца в сторону! ―
Пискленок в нише
юродивый и вор
колотятся
по лестнице
затылками ―
рубахи и клочья.
А снизу Катька с визгом,
а сверху управдом с мильтоном ―
Зажа-а-ли!
― Вот это ― вор!
За жабры
возьмите. ―
И Семка скорчился,
как в западне.