Небо исполосовано инеем, гулом.
Навернулась роса на листы…
Залубели небритые скулы.
И стаканы пусты.
Захмелели ― он мне говорит, улыбаясь.
Матерщинки ни-ни.
Дверь в сторожку скрипит, на ветру открываясь.
Я и сам искони
только что не прошу у прохожих медяшек.
Сторожа этот храм,
по ночам выпускаю голодных дворняжек,
двор мету по утрам.
И когда забываю беретку, от пыли
вместо прядей ― колтун.
И меня вызывали, со мной говорили,
угрожали, что пьянь и болтун.
Велико ль пред тобою мое превосходство,
Коля, сам посуди?
С каждым годом все проше, все слаще юродство,
ослепительней Слово в груди.
9.6. 79