Памяти Ходасевича.
Рыжий сеттер, листвою шурша
по-охотничьи благоговейно,
шелковистую холку ерша
дуновеньем то с Майна, то с Рейна ―
пробегает меж бурых стволов…
Словно жертвенник бабьего лета,
палых листьев колышется ком.
И трясутся доспехи Макбета
(я пошел ― и наказан за это)
в «синема» за ближайшим углом,
где трамвай тормозит, не иначе,
и булыжник влажнеет с торца,
словно это заливисто плачет
под кухонною сталью овца.
И из горла утихшего скачет,
обжигая, струя багрена.
… А какая еще образина
лапки нежные трет у окна,
густорыжая прядей лавина
(охра, хна да болотная тина) ―
закрывает от глаз дотемна.
октябрь 82