Если б ведала статуя
В неподвижной красе
Всё, что мучает, радуя
Нас ― на узкой стезе
Меж внезапным желанием,
Налетевшим, как шторм,
И самообладанием
В рамках правил и норм.
Руки голые статуи
Знать не знают о том,
Что живые припрятали
В розово-голубом,
Загорелом и матовом,
Их к затылку подняв
В ситуации патовой, ―
Страшен жест и лукав.
Ледяные предплечия,
Белой лямкой дразня.
И поэт бессердечными
Их назвал до меня,
Невозможная, дикая,
Неземная мечта.
За какой бы я книгою
Так забылся, когда?
Эта близость покатая,
Этот солнечный пыл.
Нет, не ведает статуя,
Как тебя я любил,
Вот оно ― милосердие,
Страсть ― его псевдоним.
И ничтожно бессмертие
По сравнению с ним.