5
ОСЕНЬ
Настал сентябрь. Гулянья опустели:
То мелкий сыплет дождь, то холодно, то град!
Крестовский, Каменный и Строганова сад
С Елагиным осиротели.
Давно ли нас пленяла там
Эфирная одежда дам,
Давно ль? Не будет и недели!
Теперь… увы! По самым тем местам
Нет ходу без галош, без зонтика, шинели!
Так пусто, скучно всё, хоть плачь!
Все потянулись в город с дач;
Вдоль Карповки и Черной речки
Закрылись ставни. Блещут свечки
В окошках изредка. Туманно фонари
Лишь от дождя на лужах пузыри
Да грязь на улицах пустынных освещают.
И тишина везде! Собаки только лают.
Читатель, верно, спросит нас:
Зачем в столь поздний час
И в дождь его мы затащили
Невесть куда!
Нас леший обошел ― вот в чем и вся беда!
Невольно мы с дороги своротили;
Возьмем извозчика и в город поскорей!
Торопимся туда не без причины:
Полковник Остряков звал на вечер гостей, ―
Жены его, Sophie, сегодня именины.
Играет музыка. Танцуют экосез.
Подагрин, камергер, с хозяйкой в первой паре
Степенно движется. С ним тут же в ряд залез
Еще его постарей
Полковник отставной,
Тряхнуть решился стариной.
Кто ж это? Угадайте!..
Андрей Ильич Правдин!.. Вот кто-то со звездой,
Вот ротмистр Винд… Но сами досчитайте
Всех остальных.
Какое дело нам до них!
Заметим только то, что в паре предпоследней
С Надеждою Правдин, советник, танцевал.
Вдруг осторожно из передней
Вошел слуга с запиской в зал.
«Приказано отдать немедленно», ― сказал
И подал Правдину. Надписано: «секретно».
Он развернул ее и быстро прочитал,
И было на лице смущение приметно.
В карман записку положив,
Он снова весел стал и жив.
Но вскоре грусть опять его преодолела.
Надежда на него внимательно смотрела;
Оттанцевав, спросила у него:
«Вы так задумчивы, ― что с вами?»
Правдин
Ничего.
Так, что-то скучно…
Надежда
Грусть приходит без причины
Всегда пред радостью.
Правдин
Дай бог, чтоб было так…
Вы, верно, сердитесь, что в ваши именины
Так скучен я, вандал, чудак…
Надежда
Кто сердится на вас! Но если бы вы были
Не так задумчивы, то, верно б, и других
Вы очень тем развеселили.
Да мало нужды вам до них.
Правдин
Как, право, вы жестоки!
Я, впрочем, заслужил упреки.
Простите, виноват! Я буду веселей, ―
Лишь только б котильон начался поскорей!
Оркестр усталый, полуспящий
Давно уж проклял котильон.
Вот граф Пустов, и ловкий и блестящий,
Как Бельведерский Аполлон,
Сидит с Венерой Медицейской,
И с нею провожает он
Всех вальсирующих усмешкою злодейской.
Очки и черные усы
Гусар Рубакин поправляя
И с дамой светский вздор болтая,
Глядит украдкой на часы.
Барон Леже сидит подальше
И сыплет фразы генеральше.
В восторге, в восхищеньи он,
Что генерал засел в бостон.
Со всеми грасами, с торжественною миной,
Измять бояся галстух свой,
Вот камер-юнкер Штольц летит с княжной Ириной,
Любуясь внутренно собой.
Он думает, что все ему дивятся,
Все вне себя от ловкости его,
Забыв, что ездят все на балы для того,
Чтоб исключительно собою заниматься,
Чтобы блеснуть, чтоб посмеяться,
Посплетничать, пересудить
И скучный вечер так убить.