14
Скрыла/ та зима,/ худа и строга,
всех,/ кто навек/ ушел ко сну.
Где уж тут словам! / И в этих/ строках
боли/ волжской/ я не коснусь.
Я/ дни беру/ из ряда дней,
что с тыщей/ дней/ в родне.
Из серой/ полосы/ деньки,
их гнали/ годы-/ водники ―
не очень/ сытенькие,
не очень/ голодненькие.
Если/ я/ чего написал,
если/ чего сказал ―
тому виной/ глаза-небеса,
любимой/ моей/ глаза.
Круглые/ да карие,
горячие/ до гари.
Телефон/ взбесился шалый,
в ухо/ грохнул обухом:
карие/ глазища/ сжала
голода/ опухоль.
Врач наболтал ―
чтоб глаза/ глазели,
нужна/ теплота,
нужна/ зелень.
Не домой,/ не на суп,
а к любимой/ в гости,
две/ морковинки/ несу
за зеленый хвостик.
Я/ много дарил/ конфект да букетов,
но больше/ всех/ дорогих даров
я помню/ морковь драгоценную эту
и пол-/ полена/ березовых дров.
Мокрые,/ тощие
под мышкой/ дровинки,
чуть/ потолще
средней бровинки.
Вспухли щеки.
Глазки―/ щелки.
Зелень/ и ласки
выходили глазки.
Больше/ блюдца,
смотрят/ революцию.
Мне/ легше, чем всем, ―
я/ Маяковский.
Сижу/ и ем
кусок/ конский.
Скрип―/ дверь,/ плача.
Сестра/ младшая.
― Здравствуй, Володя!
― Здравствуй, Оля!
― Завтра новогодие ―
нет ли/ соли? ―
Делю,/ в ладонях вешаю
щепотку/ отсыревшую.
Одолевая/ снег/ и страх,
скользит сестра,/ идет сестра,
бредет/ трехверстной Преснею
солить/ картошку пресную.
Рядом/ мороз
шел/ и рос.
Затевал/ щекотку ―
отдай/ щепотку.
Пришла,/ а соль/ не валится ―
примерзла/ к пальцам.
За стенкой/ шарк:
«Иди,/ жена,
продай/ пиджак,
купи/ пшена».
Окно,―/ с него
идут/ снега,
мягка/ снегов
тиха/ нога.
Бела,/ гола
столиц/ скала.
Прилип/ к скале
лесов/ скелет.
И вот/ из-за леса
небу в шаль
вползает/ солнца/ вша.
Декабрьский/ рассвет,/ изможденный/ и поздний,
встает/ над Москвой/ горячкой тифозной.
Ушли/ тучи
к странам/ тучным.
За тучей/ берегом
лежит/ Америка.
Лежала,/ лакала
кофе,/ какао.
В лицо вам,/ толще/ свиных причуд,
круглей/ ресторанных блюд,
из нищей/ нашей/ земли/ кричу:
Я/ землю/ эту/ люблю.
Можно/ забыть,/ где и когда
пузы растил/ и зобы,
но землю,/ с которой/ вдвоем голодал, ―
нельзя/ никогда/ забыть!