Предание
Предание ― отчего перевелись витязи на Святой Руси
(сибирская сказка)
Выезжали на Сафат-реку, на закате красного солнышка,
Семь удалых русских витязей,
Семь могучих братьев названных:
Выезжал Годенко Блудович, да Василий Казимирович,
Да Василий Буслаевич, ―
Выезжал Иван ― гостинный ― сын, ―
Выезжал Алеша-Попович ― млад, ―
Выезжал Добрыня ― мо́лодец, ―
Выезжал и матерой казак,
Матерой казак Илья Муромец.
Перед ними раскинулось поле чистое, ―
А на том на поле старый дуб стоит,
Старый дуб стоит, кряковястый.
У того ли дуба три дороги сходятся:
Уж как первая дорога ко Нову-городу, ―
А вторая-то дорога к стольному Киеву, ―
А что третия дорога ко Синю морю далекому…
Та дорога прямоезжая, прямоезжая дорога, прямопутная:
Залегла та дорога ровно тридцать лет, ―
Ровно тридцать лет и три года.
Становилися витязи на распутии,
Разбивали бел-полотнян шатер,
Отпускали коней погулять по чисту полю.
Ходят кони по шелковой траве-мураве,
Зеленую траву пощипывают,
Золотою уздечкой побрякивают,
А шатре полотняном витязи опочив держа́т.
Было так ― на восходе красного солнышка,
Вставал Добрыня-молодец раньше всех,
Умывался студено́й водой,
Утирался тонким по́лотном,
Помолился чудну образу.
Видит Добрыня за Сафат-рекой бел-полотнян шатер:
В том ли шатре залег Татарченок,
Злой Татарин-бусурманченок ―
Не пропускает он ни конного, ни пешего,
Ни езжалого доброго молодца.
Седлал Добрыня своего борзого коня;
Клал на него потнички,
А на потнички коврички,
Клал седельце черкасское,
Брал копейце урзамецкое,
Брал чингалище булатное, ―
И садился на добра коня.
Под Добрыней конь осержается:
От сырой земли отделяется,
Выходы мечет по мерно́й версте,
Выскоки мечет по сенно́й копне.
Подъезжает Добрыня ко белу шатру
И кричит звучным голосом:
«Выходи-ка, Татарченок, злой Татарин бусурманченок:
Станем мы с тобой смертный бой держать!»
Вта́поры выходит Татарин из бела шатра
И садится на добра коня.
Не два ветра в поле слеталися,
Не две тучи в небе сходилися, ―
Слеталися-сходилися два уда́лые витязя…
Ломалися копья их острые,
Разлетались мечи их булатные:
Сходили витязи с добрых коней
И хватались в рукопашный бой.
Правая ножка Добрыни ускользнула,
Правая ручка Добрыни удрогнула, ―
И валился он на сыру землю.
Скакал ему Татарин на белы груди,
Порол ему бе́лы груди,
Вынимал сердце с печенью.
Было так ― на восходе красного солнышка,
Встал Алеша-Попович раньше всех,
Выходил он на Сафат-реку,
Утирался тонким по́лотном,
Помолился чудну образу.
Видит он коня Добрынина:
Стоит борзый конь, только не́ весел, ―
Потупил он очи во сыру землю:
Знать, тоскует он по хозяине,
Что по том ли Добрыне-молодце.
Садился Алёша на добра коня, ―
Осержался под ним добрый конь,
Отделялся от сырой земли,
Метал выходы по мерной высоте,
Метал вы́скоки в сенной копне.
Что не бель во полях забелелася ―
Забелелася ставка богатырская;
Что не синь во полях засинелася ―
Засинелись мечи булатные;
Что не крась во полях закраснелася ―
Закраснелася кровь с печенью.
Подъезжает Алёша ко белу шатру ―
У того ли шатра стоит Добрыня-молодец,
Очи ясные закатилися,
Руки сильные опустилися,
На белы́х грудях запеклася кровь.
И кричит Алёша зычным голосом:
На честной бой, на побраночку!»
Отвечает ему татарченок:
«Ох ты, гой еси Алёша-Попович-млад!
Ваши роды неуклончивы,
Неуклончивы ваши роды, неустойчивы ―
Что не стать тебе со мной бой побеждать».
Как во́зговорит на то Алёша-Попович млад:
«Не хвались на пир идучи,
А хвались с пиру идучи».
Вта́поры выходит татарин из бела́ шатра
И садится на добра коня.
Не два в поле слеталися,
Не две тучи небе сходилися, ―
Сходилися-слеталися два уда́лые витязя:
Ломалися копья их острые.
Разлетались мечи их булатные,
И сходили они с добрых коней,
И хватались в рукопашный бой.
Одолел Алёша Татарина:
Валил его на сыру землю,
Скакал ему на белы груди,
Вынимал сердце с печенью.
Отколь тут не взялся чёрный ворон,
И вещает он человеческим голосом:
«Ох ты, гой еси Алёша-Попович-млад!
Ты послушай меня, чёрна ворона:
Не пори ты Татарину белых грудей,
А слетаю я на сине море,
Принесу тебе мёртвой и живой воды;
Вспрыснешь ты Добрыню мёртвой водой, ―
Срастётся его тело белое;
Вспрыснешь ты Добрыню живой водой, ―
Тут и очнётся добрый мо́лодец…»
Вта́поры Алёша послушался ворона, ―
И летал ворон на сине море,
Приносил живой и мёртвой воды.
Вспрыскивал Алёша Добрыню мёртвой водой, ―
Срасталось его белое тело,
Затягивались раны кровавые;
Вспрыскивал его живой водой, ―
Пробуждался мо́лодец от сна смертного.
Отпускали они Татарина.
Было так ― на восходе красного солнца,
Вставал Илья Муромец раньше всех,
Выходил он на Сафат-реку,
Умывался студено́й водой,
Утирался тонким по́лотном,
Помолился чудну образу.
Видит он: чрез Сафат-реку
Переправляется сила басурманская,
И той силы добру молодцу не объехати,
Серому волку не обрыскати,
Чёрному ворону не облетети.
И кричит Илья зычным голосом:
«Ох, где уж вы, могучие богатыри,
Удалые братья названые?»
Как сбегалися на зов его витязи,
Как садилися на добрых коней,
Как бросалися на силу басурманскую:
Стали силу колоть, рубить.
Не столько витязи рубят, сколько их добрые кони топчут.
Билися три часа и три минуточки ―
Изрубили силу поганую.
И стали витязи похвалятися:
«Не намахалися наши могутные плечи,
Не уходилися наши добрые кони,
Не притупились наши мечи булатные!»
И говорит Алёша-Попович ― млад:
«Подавай нам силу нездешнюю ―
Мы с тою силою справимся!»
Как промолвил он слово неразумное,
Так слетели двое воителей,
И вещали они громким голосом:
«А давайте с нами, витязи, бой держать;
Не глядит, что нас двое, а вас семеро».
Не узнали витязи воителей.
Разгорелся Алёша-Попович на их слова,
Поднял он коня борзого,
Налетел на воителей
И разрубил их пополам со всего плеча:
Стало четверо и живы все.
Налетел на них Добрыня-мо́лодец,
И разрубил их пополам со всего плеча:
Стало восьмеро ― и живы все.
Налетел на них Илья Муромец,
И разрубил их пополам со всего плеча:
Стало вдвое более ― и живы все.
Бросилися на силу все витязи,
Стали они силу колоть-рубить…
А Сила всё растёт и растёт,
Всё на витязей с боем идёт…
Не столько витязи рубят, сколько их добрые кони топчут.
А Сила всё растёт и растёт,
Всё на витязей с боем идёт…
Билися три дня, три часа и три минуточки:
Намахалися их могутные плечи,
Уходилися их добрые кони,
Притупились мечи их булатные…
А Сила всё растёт и растёт,
Всё на витязей с боем идёт…
Испугались могучие витязи:
Побежали в каменные горы, в тёмные пещеры…
Как подбежит витязь к горе, так и окаменеет;
Как подбежит другой, так и окаменеет;
Как подбежит третий, так и окаменеет;
С тех-то пор и перевелись витязи на земле русской!
(1856)