Холокост, сам себя поядающий.
Брошены письма в огонь,
но ― фантомы ― порхают еще почтальоны,
перья роняя от страха.
Летит громыхающий конь,
розовый, дымчатый, бледный, синюшный, зеленый,
серый, как тень и зерно бессловесного праха,
прошлый, казнящий, прощающий.
Кого испугаешь? Какой-нибудь Йозеф и Ка
возьмут крематорий в аренду,
как ночь бесконечную или клопа с потолка,
и не златом по камню, а просто-ки так на века
имя сплошное напишут.
Боязно? Это пока
кто-то живет еще, дышит,
словом об слово бубнит,
словесную строит фазенду.
май 1993