Я так боюсь рыданья Аонид,
тумана, звона и зиянья.
О. Мандельштам
Я так боюсь разбросанной пшеницы,
пустой ладьи, плывущей по реке…
Смерть не страшна, но чуден лик убийцы:
дробь мелкая в изменчивом зрачке.
Мне так чужда воскресная отрада,
Чудная блажь рабочего осла…
Душа бежит, как пастырь, бросив стадо,
Влекомая движением Числа.
Как сладко жить под числовою манной
Прощенным сыном в закромах Отца…
А здесь все тот же снег рабочий, странный,
и ворон, стерегущий мертвеца.
Сплошное обращенье чумных, черных,
рабочих правд и оборотней их ―
томление событий обреченных
и мреянье отобразов больных.
1976
тумана, звона и зиянья.
О. Мандельштам
Я так боюсь разбросанной пшеницы,
пустой ладьи, плывущей по реке…
Смерть не страшна, но чуден лик убийцы:
дробь мелкая в изменчивом зрачке.
Мне так чужда воскресная отрада,
Чудная блажь рабочего осла…
Душа бежит, как пастырь, бросив стадо,
Влекомая движением Числа.
Как сладко жить под числовою манной
Прощенным сыном в закромах Отца…
А здесь все тот же снег рабочий, странный,
и ворон, стерегущий мертвеца.
Сплошное обращенье чумных, черных,
рабочих правд и оборотней их ―
томление событий обреченных
и мреянье отобразов больных.
1976