ПРАЗДНИК
Поэмороман
Часть первая (1920)
I
― Лаборатория для медицинских исследований; ―
― Зайду, отдам свою кровь исследовать, ―
Пусть посмотрят, из чего состоит моя кровь;
Конечно, там нет ни разных спиралей, ни запятых, ни палочек;
Может быть, найдут в ней что-нибудь новое,
От чего я такой органный, ― величественный, простой и радостный…
Сегодня день моего рожденья;
Мои родители, люди самые обыкновенные,
Держали меня в комнатах до девятилетнего возраста,
Заботились обо мне по-своему,
Не пускали меня на улицу,
Приучили не играть с дворовыми мальчиками,
А с моими сестрами сидеть скромно у парадной лестницы
На холщевых складных табуретках.
Отец мой садился рядом со мною,
Рассказывал неинтересное
О каких-то своих турецких походах.
Вечерами я садился на подоконник,
Смотрел на улицу, на фонари керосиновые,
А отец мыл чайные чашки и стаканы,
И не потому, что у нас прислуги не было,
А потому, что ему нечего было делать,
Как всякому отставному воину;
При свете утра и стеариновой свечки,
Когда в комнатах тени желтоголубые,
Я сам научился читать азбуку;
Мне также хотелось учиться музыке,
Но на нашем рояле не действовали клавиши;
Я тихо плакал, когда пели в русском соборе,
И в особенности, когда в костеле орган играл;
У меня не было ни богатой библиотеки,
Ни бонн, ни гувернанток, ни хороших учительниц,
Была картавая белобрысая барышня,
Немка Люция Эдуардовна Виссор;
К гимназическому экзамену
Меня приготовлял бритый восьмиклассник…
Как его фамилия? ― кажется, Швейдель.
Был я мальчиком скромным, боязливым,
Не дружился с товарищами,
Перешел в следующий класс с листом похвальным;
Через год меня взяли из гимназии,
Продали за пять рублей мое пальто гимназическое,
Увезли из южного города,
Отдали весной в казенный пансион.
Помню ― мои новые товарищи
Меня больно поколотили
За то, что как-то сказал я,
Совсем для себя неожиданно,
Что я выше всякого начальства
И что, по-моему, бога нет…
Нет ничего хуже, чем жизнь в общежитии, ―
Зачем меня отдали в казенное зданье, ―
Я так завидовал гуляющим гимназистам.
Потом, ― военная служба, тоже общежитие,
Люди для меня из школьных зверенышей
Превратились тогда в двулапых животных.
Потом ― война… только глупые, иль корыстные
Могут подставлять свои лбы под гранаты,
Быть героями в стадных делах;
Я, сидя в окопах, однажды не вытерпел,
Схватил револьвер, обернул дуло тряпкою,
Прицелился, выстрелил в нижнюю часть ноги,
Промахнулся, ― отлетел только сапожный ремень…
А теперь, наконец, я свободен,
Могу зажить своею жизнью,
Могу носить не казенное платье,
Могу гулять, когда мне вздумается,
Могу заниматься делами любимыми,
Могу жить в собственной квартире в полном одиночестве!
― Вот почему я такой радостный,
А кровь у меня, как у всех людей,
С разными там инфузорными палочками!..
Но все-таки удивительно,
Если вспомнить мое прошлое,
Отчего я как-то сам по себе знаю все, что мне нужно,
Отчего стал я радостным, успокоенным, дерзающим,
Безгрешным, нечувствующим ни к кому ни малейшей злобы,
Требующим только одного от своих современников ―
― Они должны знать мою фамилию;
Отчего ощутил себя человеком будущего,
Нелюбящим ни религии, ни таинственностей, ни отечества…
Пойду в закусню, ― закажу себе обед именинный…
― Зачем вы, гражданин, толкаетесь и хихикаете? ―
Это я толкаюсь? ― нисколько; ну тогда простите…
И теперь в моей новой, моей радостной жизни
Нужны мне друзья, ― люди на меня, хоть немного, похожие.
Хочется крикнуть евангельским голосом,
Как принято, когда хотят сказать торжественное: ―
Приидите ко мне все дерзающие,
Величественные, полнотелые, лицом прекрасные,
Свободные и простые,
Разгуливающие праздно по улицам,
Живущие только для того, чтобы жить!