VII
― Скажите, пожалуйста: тут живет Илья Радалет?
― Да, здесь.
― Не будете ли вы любезны показать, как пройти к нему?
― Любезным не буду, а показать ― покажу.
Вот за горою ― крыша; подымитесь ― и найдете…
― Ах, как красиво!
Гиацинты, левкои и еще много, много цветов!
Жалко идти по ним, да нет нигде аллей.
Дом весь в повители…
А вон люди.
Что это с ними? ― В цветных доколенных рубахах, ноги голые, голые руки;
И женщины с распушенными волосами.
Нет, это не крестьяне; ― смеются, целуются…
Собрались все и вдруг гикнули и побежали…
Объявление на дереве:
мещанам, барышникам, учителям школ для среднеграмотных, врачам больниц для дефективных и недоношенных и надзирателям исправительных домов вход строго…
― Первая, первая, я ― первая!..
Вбежала женщина раскрасневшаяся, ― закидывает волосы,
За ней мужчины и другие женщины…
― Илья? ― Это он, конечно он… в помятой доколенке, обветренные щеки, пятки в грязи, пополнел…
Остановился, нахмурился…
― Рая?!
― Приехала в деревню, ― случайно узнала, что и вы здесь…
Но, Ильюша, мне неудобно все рассказать…
Кто они женщины, мужчины?..
― Слышите, слышите, все слышите!
Ведь это Рая!
Альберт, Александр, Герасим, кому не нравится Рая?..
― Ильюша, как вам не стыдно.
― Подожди… Павел, а тебе?..
Идите, друзья, отдыхать, потом на работу;
А мне простится случайное мое безделье…
Руку, Рая, и побежим! ―
― Тише, тише ― не поспеваю.
Что с вами, Ильюша? Как не совестно вам так встречать меня, ―
Вы ― нечуткий.
― Райка, ведь я рад, я рад!
Неужели тебе хотелось бы, чтоб я плакал?..
Сейчас ты, наверно, будешь рассказывать о себе, ―
Только, прошу, ― не говори о неудачах своих, ―
Все равно не тронешь, не удивишь.
Была ты в театрах, замечала? ―
На сцене слезы, а в публике – нетерпенье и хохот. ―
Всем надоели собственные слезы,
Всем надоело чужое нытье.
Долой драму!..
Вот наш сад фруктовый, длиннотенистый;
Это ― бывшее владенье какого-то графа,
Расстрелянного во время крестьянских восстаний;
Мы поселились в его усадьбе,
И она теперь ― наше владенье…
Раенька, куколка, не мрачней, ―
Ну хочешь, ― я сам расскажу тебе, что с тобой было, ―
Ведь, право же, ничего особенного ни с кем не случается.
― Ничего подобного, ― я так много пережила…
Да, не называйте меня, Ильюша, куклой…
Оставьте целовать мою ногу, ― чулки пыльные…
Ильюша, вы не забыли еще меня? ―
Хоть немного любите?
― Ну разве ты не видишь!
В любви объясняются только в романах,
В жизни никто этим не занимается,
Всегда все ясно.
― Помнишь, Ильюша, наши встречи в Городском саду зимою?
Ты втаскивал на веранду летнего заколоченного театра тяжелую скамью,
Мы сидели, и так было приятно;
Вечером сад закрывался,
А мы, потихоньку от сторожа, перелезали через забор.
Тогда ты был совсем другой…
― Илья, ты здесь?
― Герасим, ты? И Софья? – Что вам надо?
Вы подслушивали?
― Нет; но имей ввиду: Рая будет лишняя, ―
Мужчины не хватит.
― Какого мужчины? ― Ах да, ― понял.
Ничего, Софья; ― что-нибудь выдумаем, ― будет еще веселей.
― Тебя, Илья, все-таки зовут, на работу.
― Передай, Герасим, всем, что свобода и любовь ― прежде всего!
Иди и не мешай мне…
― Ушли. Ильюша, как у тебя здесь странно все.
Кто эта Софья? ―
Отчего она презрительно и зло смотрела на тебя? ―
Я почувствовала ее взгляд.
А Герасима я встретила у ваших ворот.
Расскажи же все, все о себе.
― Все эти женщины ― мои любовницы,
Но ты в этом сама виновата.
― Господи! Илья, правда?
А мне так хотелось видеть тебя;
Ну зачем я искала тебя, приехала!
Я так много пережила, перечувствовала!
Думала о смерти, ―
Но умирать ведь не хочется,
Когда многие умирают… ―
― Поют! Слышишь? Наши поют!
Идем, идем к ним!
Безо всяких отговорок!
Ты сейчас все увидишь, все поймешь!..
А если они не захотят принять тебя, ―
Прикажу!..