Порча
(Болесть)
«Сходи-ка, старуха, невестку проведать,
Не стала б она на дворе голосить».
― «А что там я стану с невесткою делать?
Ведь я не могу ей руки подложить
Вот нажили, бог дал, утеху под старость!
Твердила тебе: «Захотел ты, мол, взять,
Старик, белоручку за сына на радость ―
Придется тебе на себя попенять».
Вот так и сбылось! Что ни день ― с ней забота:
Тут это не так, там вон то не по ней,
То, вишь, не под силу ей в поле работа,
То скажет: в избе зачем держим свиней.
Печь топит ― головка от дыму кружится,
Всё б ей вот опрятной да чистою быть,
А хлев велишь чистить ― ну, тут и ленится,
Чуть станешь бранить ― и пошла голосить:
«Их-ох! Их!» / ― «Старуха, побойся ты бога!
Зачем ты об этом кричишь день и ночь?
Ну, знахаря кликни; беды-то немного, ―
У бабы ведь порча, ей надо помочь.
А лгать тебе стыдно! она не ленится,
Без дела и часу не станет сидеть;
Бранить ее станешь ― ответить боится;
Коли ей уж тошно ― уйдет к себе в клеть,
И плачет украдкой, и мужу не скажет:
«Зачем, дескать, ссору в семье начинать?»
Гляди же, господь тебя, право, накажет;
Невестку напрасно не след обижать».
― «Ох, батюшки, кто говорит-то, ― досада!
Лежи на печи, коли бог наказал;
Ослеп и оглох, ― ну чего ж тебе надо?
Туда же, жену переучивать стал!
И так у меня от хозяйства по дому,
Хрыч старый, вот эдак идет голова,
Да ты еще вздумал ворчать по-пустому, ―
Тьфу! вот тебе что на твои все слова!
Вишь, важное дело, что взял он за сына
Разумную девку, мещанскую дочь, ―
Ни платья за нею, казны ни алтына,
Теперь и толкует: «Ей надо помочь!»
Пришла в чужой дом, ― и болезни узнала,
Нет, я еще в руки ее не взяла…»
Тут шорох старуха в сенях услыхала
И смолкла. Невестка в избушку вошла
Лицо у больной было грустно и бледно;
Как видно, на нем положили следы
Тяжелые думы, и труд ежедневный,
И тайные слезы, и горечь нужды.
«Ну, что же, голубушка, спать-то раненько,
Возьми-ка мне на ночь постель приготовь
Да сядь поработай за прялкой маленько», ―
Невестке сквозь зубы сказала свекровь.
Невестка за свежей соломой сходила,
На нарах, в сторонке, ее постлала,
К стене в изголовье зипун положила,
Присела на лавку и прясть начала.
В избе было тихо. Лучина пылала,
Старик беззаботно и сладко дремал,
Старуха чугун на полу вытирала,
И только под печью сверчок распевал
Да кот вкруг старухи ходил, увивался
И, щурясь, мурлыкал; но баба ногой
Толкнула его, проворчав: «Разгулялся!
Гляди, перед порчею, видно, какой».
Вдруг дверь отворилась: стуча сапогами,
Вошел сын старухи, снял шляпу, кафтан,
Ударил их об пол, тряхнул волосами
И крикнул: «Ну, матушка, вот я и пьян!»
― «Что это ты сделал? когда это было?
Ты от роду не пил и капли вина!»
― «Я не пил, когда мое сердце не ныло,
Когда, как былинка, не сохла жена!»
― «Спасибо, сыночек!.. спасибо, беспутный!..
Уж я и ума не могу приложить!
Куда же мне деться теперь, бесприютной?
Невестке что скажешь ― начнет голосить,
Не то ― сложит руки, и горя ей мало;
Старик только ест да лежит на печи.
А вот и от сына почету не стало, ―
Живи ― сокрушайся, терпи да молчи!
Ах, царь мой небесный! Да это под старость
Хоть руки пришлось на себя наложить!
Взрастила, взлелеяла сына на радость,
Он мать-то уж скоро не станет кормить!»
― «Неправда! я по́ смерть кормить тебя буду!
Я лучше зипун свой последний продам,
Пойду в кабалу, а тебя не забуду
И крошку с тобой разделю пополам!
Ты мною болела, под сердцем носила
Меня, и твоим молоком я вспоен.
Сызмала меня ты к добру приучила, ―
И вот тебе честь и земной мой поклон…
Да чем же невестка тебе помешала?
За что на жену-то мою нападать?»
― «Гляди ты, беспутный, пока я не встала, ―
Я скоро заставлю тебя замолчать!..»
― «На, бей меня, матушка! бей, чтоб от боли
Я плакал и выплакал горе мое!
Эхма! не досталось талана и доли!
Когда ж пропадешь ты, худое житье?»
― «Вот дело-то! жизнь тебе стала постыла!
Ты вздумал вино-то от этого пить?
Так вот же тебе!..» ―/ И старуха вскочила
И кинулась палкою сына учить.
Невестка к ней броситься с лавки хотела,
Но только что крикнула: «Сжалься хоть раз!» ―
И вдруг пошатнулась назад, побледнела,
И на пол упала. / «Помилуй ты нас,
Царица небесная, мать пресвятая!
Ах, батюшки! ― где тут вода-то была?
Что это с тобою, моя золотая?» ―
Над бабой свекровь голосить начала.
«Ну, матушку, бог тебе будет судьею!..» ―
Сын тихо промолвил и сам зарыдал.
«Чай, плачут?.. Аль ветер шумит за стеною? ―
Проснувшись, старик на печи рассуждал. ―
Не слышу… Знать, сын о жене всё горюет;
У ней эта порча, тут можно понять,
Старуха не смыслит, свое мне толкует,
А нет, чтобы знахаря к бабе позвать».
Октябрь 1854