Вот палач отрубил мне голову,
И она лежит на земле.
И ни золотом, и ни оловом…
Кончен спор о добре и зле.
И теперь уже, плачь не плачь,
Не пришьет головы палач.
Посмотри, какая красивая,
Косы черные, как смоль,
А была гордячка спесивая,
Презирала бедность и боль.
Только как же… Позволь, позволь…
Если это моя голова,
Как могла я остаться жива!
И откуда черные косы
И глаза лукаво-раскосые?
И какая же я гордячка?
Вьются вихри. Несется конница,
Пол вздымает морская качка,
В лоб стучится, в сознанье ломится
Балаболка ― ведьма ― бессонница.
― Надоела! Которую ночь…
Убирайся отсюда прочь!
Убирайся. Все это бред ―
Уголек, залетевший из ада,
Лепесток из райского сада,
Никакой головы здесь нет.
Никакой головы. Ничего.
Беспощадно метет метелка,
Полнолунным светом звеня,
Выметая в пространство меня.
Дверь распахнута в праздничный зал,
Сколько там позолоты и шелка,
И гостей, и цветов, и зеркал!
В зеркалах отражается елка
Оттого что всегда Рождество ―
Вечный праздник на Божьем свете.
В хороводе кружатся дети.
Кто же я? Одна из детей?
Снова детство. / Как скучно… / А если
Я одна из старушек гостей,
Прапрабабушка в шелковом кресле…
― Замолчи, замолчи, балаболка.
Замолчи, не трещи без умолка!
Ты же видишь прекрасно: я ― елка.
Я вот эта елка зеленая,
Блеском свечек своих ослепленная.
Как волшебно… / Как больно… / Огонь.