Ни грамма жизни в нашем сердце.
За разговором цвикнешь мозгом ―
пустоты в черепном корсете:
глаза ― на ветер, дом ― на воздух.
Все расторможено, расхлябанно, висит
рука, но лаской через город
пирог пространства мной пропорот,
и слышишь? ― свист.
Во мне наращивался царь ―
кувшин для лилии, и постепенно
на стенах локти и колени
мои изобразили вены
и вынесли как на базар.
Как будто рыжая река
на отмель жалкие потери,
но так же вот выносит двери
с испугу пьяная рука.