3. SANT ALESSIO. ROMA.
Римские ласточки,
ласточки Авентина,
когда вы летите,
крепко зажмурившись
(о как давно я знаю,
что все, что летит, ослепло
и поэтому птицы говорят: Господи!
как человек не может),
когда вы летите
неизвестно куда, неизвестно откуда
мимо апельсиновых веток и пиний…
беглец возвращается в родительский дом,
в старый и глубокий, как вода в колодце.
Не, не все пропадет,
не все исчезнет.
Эта никчемность,
эта никому-не-нужность
это,
чего не узнают родная мать и невеста, ―
это не исчезает.
Как хорошо наконец.
Как хорошо, что все,
чего так хотят, так просят,
за что отдают
самое дорогое, ―
что все это, оказывается, совсем не нужно.
Не узнали ― да и кто узнает?
Что осталось-то?
Язвы да кости.
Кости сухие, как в долине Иосафата.