ПОЭЗА О ТЫСЯЧА ПЕРВОМ ЗНАКОМСТВЕ
Лакей и сен-бернар ― ах, оба баритоны! ―
Встречали нас в дверях ответом на звонок.
Камелии. Ковры. Гостиной сребротоны.
Два пуфа и диван. И шесть бесшумных ног.
Мы двое к ней пришли. Она была чужою.
Он знал ее, но я представлен в этот раз.
Мне сдержанный привет и сен-бернару Джою
Уйти куда-нибудь и не мешать ― приказ.
Салонный разговор, удобный для аббата,
Для доблестной ханжи и столь же для гетер.
И мы уже не мы: Альфред и Травиата.
И вот уже оркестр. И вот уже партер.
Так: входим в роли мы совсем непроизвольно,
Но режет сердце мне точеный комплимент.
Как больно говорить! Как нестерпимо больно,
Когда предвидишь вот любой, любой момент!
Все знаем наперед: и будет то, что смято
Когда-то, кем-то, как и где ― не все равно ль?
И в ужасе, в тоске, ― Альфред и Травиата, ―
Мы шутим, ― как тогда, ― лелея нашу боль…
1914. Осень