Ты хочешь, требуешь, мой друг,
Чтоб я тебя привел поэтов наших в круг
Или творений их в картинну галерею.
Изволь ― ослушаться не смею.
Итак, войдем. Смотри на этот басен ряд ―
Везде их главное достоинство наряд:
Как прост, как чист, с каким невидимым искусством
На первых с головы до ног!
Не кажется ль, что сам трудился вкуса бог
При туалете их: что всё в нем дышит чувством,
Рассудком, скромностью, невинностью, умом?..
Не представляешь ли себе, мой друг, весталок?
А имя автора? ― Прочти, и взглянь потом
На басни ж; сих наряд ― наряд провинциалок:
С прекрасной шалью, дорогой,
С богатым кружевом, цвет платья иль покрой
Отменно странен, неприятен!
Как будто бы для них закон был непонятен
Того, что знатоки эстетикой зовут!
Кто сочинитель? ― Двух увидишь имя тут.
Посмотрим далее: вот басни щеголихи!
Одеты ловко так, так гладко, как франтихи, ―
Но что ж?
Костюм их, несмотря на пышность, мил, пригож.
Вот подпись автора! Теперь прошу скорее!
На притчи бросить взгляд.
Скажи, мой друг, каков наряд? ―
Ох! неопрятнее, древнее
И безобразнее ничто не может быть!
Не станем же при них и времени губить.
А если имя знать ты их творца желаешь ―
В шести строках его титу́ла начитаешь.
Прочел? Пойдем вперед. Вот здесь
На разные предметы оды.
«Какая, ― восклицаешь, ― смесь!
Какое множество! и больше всё уроды».
На лучшие, мой друг, вниманье обрати;
Их мало ― но зато какие краски, тени!
Какая кисть и дух! И можно ли найти
Им равные? Писал их гений!
Вот имя ― прочитай. Другое же под сим
Названьем ― то есть од ― названьем громогласным ―
Сумбур, галиматья! Поклон отдавши им ―
Таланта мнимого творениям несчастным, ―
Посмотрим на сие собранье эпиграмм,
Сатир и песен. Всё еще так свежи, новы,
В цветущем образе являются глазам!
Но снимем легкие покровы
И всмотримся красот в блестящие черты:
Конечно, красоты!
Но сколь опасные!.. Под солью, остротою
Напрасно будешь ты искать, мой друг, того,
Что в юной красоте милее нам всего:
Чувствительность души с сердечной добротою,
Которых вовсе нет (как жаль! ) в твореньях сих.
Вот имя автора (как жаль! ) младого их,
Но вот другой ― еще моложе,
И пишет, выключив сатиры, в роде том же,
Но сколь различен их моральный характе́р!
Он виден в авторе, подобно как в портрете.
И новый этого пред нами здесь пример:
В последнем сем поэте
Нет с первым сходного по нравам ничего,
Хоть по стихам совместник он его.
Еще любезный вот поэт: его посланья
Достойны взора граций, муз!
Ума с шутливостью им нравится союз:
Я вижу в нем печать прямого дарованья!
Прилежно рассмотри его неложный блеск…
Я слышу рук твоих при каждом слове плеск ―
И не дивлюсь тому. ― Но время удалиться
Из галереи сей 1и взять уже покой.
Захочешь ― и сюда мы можем возвратиться:
Поэмы, драмы нас займут еще собой,
И всё, что только там ни встретят наши взгляды, ―
От мадригала до баллады.
Но мы особенно вниманье посвятим
Стихотворениям прелестным,
Доселе нашему Парнасу неизвестным,
Которые огнем божественным своим
В грудь умиление с восторгом проливают
И слезы нежные из сердца извлекают…
Полюбишь идеал изящного душой,
И скажешь: вот поэт, природы друг ― и мой!
Чтоб я тебя привел поэтов наших в круг
Или творений их в картинну галерею.
Изволь ― ослушаться не смею.
Итак, войдем. Смотри на этот басен ряд ―
Везде их главное достоинство наряд:
Как прост, как чист, с каким невидимым искусством
На первых с головы до ног!
Не кажется ль, что сам трудился вкуса бог
При туалете их: что всё в нем дышит чувством,
Рассудком, скромностью, невинностью, умом?..
Не представляешь ли себе, мой друг, весталок?
А имя автора? ― Прочти, и взглянь потом
На басни ж; сих наряд ― наряд провинциалок:
С прекрасной шалью, дорогой,
С богатым кружевом, цвет платья иль покрой
Отменно странен, неприятен!
Как будто бы для них закон был непонятен
Того, что знатоки эстетикой зовут!
Кто сочинитель? ― Двух увидишь имя тут.
Посмотрим далее: вот басни щеголихи!
Одеты ловко так, так гладко, как франтихи, ―
Но что ж?
Костюм их, несмотря на пышность, мил, пригож.
Вот подпись автора! Теперь прошу скорее!
На притчи бросить взгляд.
Скажи, мой друг, каков наряд? ―
Ох! неопрятнее, древнее
И безобразнее ничто не может быть!
Не станем же при них и времени губить.
А если имя знать ты их творца желаешь ―
В шести строках его титу́ла начитаешь.
Прочел? Пойдем вперед. Вот здесь
На разные предметы оды.
«Какая, ― восклицаешь, ― смесь!
Какое множество! и больше всё уроды».
На лучшие, мой друг, вниманье обрати;
Их мало ― но зато какие краски, тени!
Какая кисть и дух! И можно ли найти
Им равные? Писал их гений!
Вот имя ― прочитай. Другое же под сим
Названьем ― то есть од ― названьем громогласным ―
Сумбур, галиматья! Поклон отдавши им ―
Таланта мнимого творениям несчастным, ―
Посмотрим на сие собранье эпиграмм,
Сатир и песен. Всё еще так свежи, новы,
В цветущем образе являются глазам!
Но снимем легкие покровы
И всмотримся красот в блестящие черты:
Конечно, красоты!
Но сколь опасные!.. Под солью, остротою
Напрасно будешь ты искать, мой друг, того,
Что в юной красоте милее нам всего:
Чувствительность души с сердечной добротою,
Которых вовсе нет (как жаль! ) в твореньях сих.
Вот имя автора (как жаль! ) младого их,
Но вот другой ― еще моложе,
И пишет, выключив сатиры, в роде том же,
Но сколь различен их моральный характе́р!
Он виден в авторе, подобно как в портрете.
И новый этого пред нами здесь пример:
В последнем сем поэте
Нет с первым сходного по нравам ничего,
Хоть по стихам совместник он его.
Еще любезный вот поэт: его посланья
Достойны взора граций, муз!
Ума с шутливостью им нравится союз:
Я вижу в нем печать прямого дарованья!
Прилежно рассмотри его неложный блеск…
Я слышу рук твоих при каждом слове плеск ―
И не дивлюсь тому. ― Но время удалиться
Из галереи сей 1и взять уже покой.
Захочешь ― и сюда мы можем возвратиться:
Поэмы, драмы нас займут еще собой,
И всё, что только там ни встретят наши взгляды, ―
От мадригала до баллады.
Но мы особенно вниманье посвятим
Стихотворениям прелестным,
Доселе нашему Парнасу неизвестным,
Которые огнем божественным своим
В грудь умиление с восторгом проливают
И слезы нежные из сердца извлекают…
Полюбишь идеал изящного душой,
И скажешь: вот поэт, природы друг ― и мой!
