Таились в дымных пещерах,
На головах были красные перья,
А у ног ―
Глаза воспаленных костров.
Были шкуры пропитаны
Смрадом, кровью и потом.
Тянулись тайгою, горами, болотами
С охотами, драками, битвами.
А ночью ― с луною, тревогой и женщиной
Любили, молились, хватали…
Идолы вечные
Качали дубовыми кудрями.
― Я помню эти пещеры и тревоги,
И не хочу гулять со звериной свитой!
Мне нравятся больше наши электрические боги,
Наши нервные охоты, приключения, битвы…
Шкура у нас белая, да тонкая…
Разорвешь ― покажутся красные слезы!…
Но мысли прекрепкие, нервы презвонкие,
Мы скороходы! Везде нас летят колеса!
Мы скороходы!
Взрываем, ныряем, песни моторов, песни первые
Мы сверх-безумцы отчаянной свободы
Знаем великое: ненависть вкрапленную в нервы!
1920 г.
На головах были красные перья,
А у ног ―
Глаза воспаленных костров.
Были шкуры пропитаны
Смрадом, кровью и потом.
Тянулись тайгою, горами, болотами
С охотами, драками, битвами.
А ночью ― с луною, тревогой и женщиной
Любили, молились, хватали…
Идолы вечные
Качали дубовыми кудрями.
― Я помню эти пещеры и тревоги,
И не хочу гулять со звериной свитой!
Мне нравятся больше наши электрические боги,
Наши нервные охоты, приключения, битвы…
Шкура у нас белая, да тонкая…
Разорвешь ― покажутся красные слезы!…
Но мысли прекрепкие, нервы презвонкие,
Мы скороходы! Везде нас летят колеса!
Мы скороходы!
Взрываем, ныряем, песни моторов, песни первые
Мы сверх-безумцы отчаянной свободы
Знаем великое: ненависть вкрапленную в нервы!
1920 г.