Все кончается травою.
Окружив живое,
мертвое продрав,
побеждает раса трав.
Прорастает сквозь другие расы,
все былое прободав быльем.
А другого не было ни разу
на пути, история, твоем.
Как узки дороги! Как бескрайни
степи, прерии и ковыли.
Бабочкою вдоль киноэкрана
пролетели мы по ним, прошли.
Между тем, трава, сникая к осени,
возникает сызнова весной,
как ее ни топчем и ни косим,
как ни сыплет снег, ни жарит зной.
Травы. Бесконечные оравы,
лавы наступающей травы
старше Рима, Аттики, Москвы,
и правее правых это право.
Главное, претензий нет:
гнут ― сгибается,
как японец битый, улыбается,
улучит мгновенье ― разгибается,
опрокидывает гнет.
Не прошло столетья ―
заросло травою лихолетье,
и зеленой крепкой плетью
перешибло каменное зло.
Заросло.