НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
Куда подевалась, Россия,
поэзия тройки твоей,
глаза твоих женщин косые,
копыта твоих лошадей?!
Куда вы исчезли из вьюги,
полозья рязанских саней,
звучащие черные дуги
и красные розы ноздрей?!
В какой утаились округе,
уйдя от грохочущих дней,
бубенчики, вожжи, подпруги,
медвяные губы подруги
и снежные дуги бровей?!
Но вот я взволнованно вижу,
как Красная площадь кипит.
С минутою каждого ближе
ликующий топот копыт.
Куда ты спешишь? Погоди же!
Но конница мимо летит.
Где двигались медленно танки,
вдоль красных стены и ворот
стучит на колесах тачанки
уже одуревший в гражданке
гражданской войны пулемет.
Стремительно катится лава.
Прорублена в проблеск клинка
посмертная Блюхера слава
и мертвая жизнь Колчака.
Ах, сколько их, тех генералов,
и в штабах своих, и во сне
по площади этой мечтало
на белом проехать коне!
Но все они. сгибли, однако,
позорно закончив бои.
Со мной на трибунах рубака
глаза утирает свои.
Испита бесславная чаша,
и выпита чаша побед.
Идет кавалерия наша
на уровне наших ракет.
Зачем же ты плачешь, папаша?
Ведь снег пропусков и ромашек
еще не замел ее след.
Уже через Балчуг на Пресню
устало уходят полки,
и, словно бы красные песни,
за ними; летят башлыки.
1967