Забуду ль день, когда, скитаясь праздно
По улицам столицы опустелой,
Июльским утром, завернул случайно
Я в древний монастырь Богоявленья,
И в храм вошел, и сквозь толпу густую
Едва достиг до середины храма.
Тогда был час великий возношенья
Святых даров. От множества людей
Весь воздух застлан был как бы туманом,
И было тяжело дышать от жара
Толпы бесчисленной и благовонья
Пред алтарем курящихся кадил.
И сквозь туман увидел я тебя:
Перед потиром с Кровию Христовой
Ты предстоял в одеждах голубых,
И, обратясь от царских врат к толпе,
С властительно подъятою десницей,
Благословлял склонившийся народ
И возносил дикирий и трикирий…
И мне казалось, что давно-давно
Тебя уж видел я пред алтарем,
Что это дивный сон, который вновь
Ко мне вернулся после долгих лет.
Когда же совершилась литургия,
Ты в клобуке и мантии смиренной
Сошел к толпе и, опершись на посох,
Разверз уста для слова золотого.
Ты говорил о лествице небесной,
Явившейся Иакову в Вефиле,
Ты воспевал духовную хвалу
Заступнице, нескверной и неблазной,
Зане Ее был праздник в этот день ―
Казанская. Окончив поученье,
Из храма ты пошел в твой тихий дом,
И видел я, как меж дерев зеленых
Неслышно плыл твой ангельский клобук,
И легкая рука не уставала
Благословлять теснящийся народ,
Пока не скрылся ты за дверью кельи.
II
По улицам столицы опустелой,
Июльским утром, завернул случайно
Я в древний монастырь Богоявленья,
И в храм вошел, и сквозь толпу густую
Едва достиг до середины храма.
Тогда был час великий возношенья
Святых даров. От множества людей
Весь воздух застлан был как бы туманом,
И было тяжело дышать от жара
Толпы бесчисленной и благовонья
Пред алтарем курящихся кадил.
И сквозь туман увидел я тебя:
Перед потиром с Кровию Христовой
Ты предстоял в одеждах голубых,
И, обратясь от царских врат к толпе,
С властительно подъятою десницей,
Благословлял склонившийся народ
И возносил дикирий и трикирий…
И мне казалось, что давно-давно
Тебя уж видел я пред алтарем,
Что это дивный сон, который вновь
Ко мне вернулся после долгих лет.
Когда же совершилась литургия,
Ты в клобуке и мантии смиренной
Сошел к толпе и, опершись на посох,
Разверз уста для слова золотого.
Ты говорил о лествице небесной,
Явившейся Иакову в Вефиле,
Ты воспевал духовную хвалу
Заступнице, нескверной и неблазной,
Зане Ее был праздник в этот день ―
Казанская. Окончив поученье,
Из храма ты пошел в твой тихий дом,
И видел я, как меж дерев зеленых
Неслышно плыл твой ангельский клобук,
И легкая рука не уставала
Благословлять теснящийся народ,
Пока не скрылся ты за дверью кельи.
II
