Уехал Хлестаков… Бряцает сбруя,
Бряцают мысли, путаны и дики:
У Земляники дочь Перепетуя,
Перепетуя дочь у Земляники…
Марья Антоновна! Что в грусти проку?
Плечо горит, и взор в окно стремится…
«Сорока полетела…» Да, сорока,
Но вещая, но радостная птица!
Летел, летел в хвостатом фраке щеголь,
Настрекотал, сорочий, ревизора…
Пусть навсегда уехал он, и Гоголь
Останется при званьи щелкопера,
Ей нипочем: в душе ее девичьей
Он светлый сон, он принц и нареченный,
Пускай, как шут, осмеян городничий,
Пускай судья трепещет, потрясенный,
Пускай беда, страшнее почт и Турций,
Как взяточник грозит его борзятне,
Но память о залетном петербуржце ―
Что может быть печальней и приятней?..
26-27 ноября 1924
Бряцают мысли, путаны и дики:
У Земляники дочь Перепетуя,
Перепетуя дочь у Земляники…
Марья Антоновна! Что в грусти проку?
Плечо горит, и взор в окно стремится…
«Сорока полетела…» Да, сорока,
Но вещая, но радостная птица!
Летел, летел в хвостатом фраке щеголь,
Настрекотал, сорочий, ревизора…
Пусть навсегда уехал он, и Гоголь
Останется при званьи щелкопера,
Ей нипочем: в душе ее девичьей
Он светлый сон, он принц и нареченный,
Пускай, как шут, осмеян городничий,
Пускай судья трепещет, потрясенный,
Пускай беда, страшнее почт и Турций,
Как взяточник грозит его борзятне,
Но память о залетном петербуржце ―
Что может быть печальней и приятней?..
26-27 ноября 1924