Павлодар, мой город ястребиный.
Зажмурь глаза ― по сердцу пробегут
Июльский гул и лепет сентябриный.
Амбары, палисадник, старый дом
В черемухе,/ Приречных ветров шалость, ―
Как ни стараюсь высмотреть ― кругом
Как будто всё по-прежнему осталось.
Цветет герань/ В распахнутом окне,
И даль маячит старой колокольней.
Но не дает остановиться мне
Пшеницын Юрий, мой товарищ школьный.
Мы вызубрили дружбу с ним давно,
Мы спаяны большим воспоминаньем,
Похожим на безумье и вино…
Мы думать никогда не перестанем,
Что лучшая/ Давно прошла пора,
Когда собаку мы с ним чли за тигра,
Ведя вдвоем средь скотного двора
Веселые охотницкие игры.
Что прошлое! / Его уж нет в живых.
Мы возмужали, выросли под бурей
Гражданских войн. / Пусть этот вечер тих, ―
Строительство окраин городских
Мне с важностью/ Показывает Юрий.
Он говорит: «Внимательней взгляни,
Иная жизнь грохочет перед нами,
Ведь раньше здесь/ Лишь мельницы одни
Махали деревянными руками.
Но мельники все прокляли завод,
Советское, антихристово чудо.
Через неделю первых в этот год
Стальных коней/ Мы выпустим отсюда!»
… С лугов приречных/ Льется ветр, звеня,
И в сердце вновь/ Чувств песенная замять…
А, это теплой/ Мордою коня
Меня опять/ В плечо толкает память!
Так для нее я приготовил кнут ―
Хлещи ее по морде домоседской.
По отроческой, юношеской, детской!
Бей, бей ее, как непокорных бьют!
Пусть взорван шорох прежней тишины
И далеки приятельские лица ―
С промышленными нуждами страны
Поэзия должна теперь сдружиться.
И я смотрю,/ Как в пламени зари,
Под облачною высотою,
Полынные родные пустыри
Завод одел железною листвою.
(1931)