Первый следователь, усатый,
Говорит: ― Скоро час десятый,
Незаметно крадется ночь.
Отдыхать могут даже наци.
Возражать на бред декламаций ―
Это в ступе воду толочь. ―
И сказал начальник с усмешкой: ―
Продолжай. С допросом не мешкай,
Перещупай по всем статьям.
Чересчур этот парень пылкий!
Вот как ляжет с пулей в затылке
В самой дальней из свальных ям,
А не в яме, так с кандалами
Пусть в карьерах ломает камни, ―
Чтоб построить нам путь в Москву!
― Отвечай подобру-поздорову, ―
Убеждает допросчик снова.
Отвечает: ― Пока живу,
Не слабеет данное слово,
И со мной умереть готово
Нерушимое слово «нет».
Грузовик слепым бегемотом
Подползает к черным воротам.
Это вечер или рассвет?..
Это вечер судьбы короткой.
За оконной ржавой решеткой
Жизнь кивнула ему, простясь.
В монотонном гуле машины
Шелестели, шуршали шины,
Рассекая ливень и грязь.
Жить осталось ему недолго, ―
Только где-то синеет Волга.
И на Спасской башне звезда
Полыхает розовым жаром…
― Может быть, когда буду старым…
Может быть, никогда, никогда?..
Радищеву ли бояться?
Но с отчаянной болью снятся
Нева и Москва-река,
А навстречу дожди косые,
И сквозь слезы плывет Россия
Мимо черного грузовика.
Тянет ливень тугие струны…
От Парижа до Зонненбрунне
Ничего, кроме серой мглы.
И все время рядом другое:
Бубенец звенит под дугою
Или звякают кандалы?
Возвращается ветер на круги:
В российской разгульной вьюге,
Колыхаясь, тонул возок,
Ноги кутала полость козья,
Шелестели, шуршали полозья,
И блестел слюдяной глазок,
А кругом только ветер вольный
Да полей невидимых ширь.
Бородатый, в шубе нагольной,
Отъезжал от Первопрестольной
Александр Радищев в Сибирь.
Фельдъегерь обмерзшим глазом
Читал бумагу с приказом,
Обрастая снежной корой.
Разметанной тенью птицы
Чернела внизу страницы
Подпись императрицы
Екатерины Второй.