3
― Владеешь языком немецким,
Других примет особых нет…
Был первым в корпусе кадетском,
И бакалавр в пятнадцать лет.
Награды… Высшие отметки…
Курс политических наук…
Сорбонна… Случай больно редкий!
Откуда средства, юный друг?
Кто вел тебя дорогой этой?
Кто на ноги помог вставать?.. ―
И, тайной гордостью согретый,
Сказал Кирилл Радищев: ― Мать.
― Ее мы знаем. Небогата
И впроголодь живет едва.
Решиться на такие траты
Не может бедная вдова,
Не будучи особой бойкой,
Твоя же мать тиха, как мышь.
Она служила судомойкой,
Кассиршей… Для нее Париж
Был горькой школой. Крепко била
Ее судьба… / Всё для тебя,
Щенок?.. / ― Она меня любила
И в люди вывела, любя.
― И в люди вывела?! В какие?
Кем стать хотел? Кому служить?
― Стать Человеком. Для России.
Работать для нее и жить… ―
Молчанье. Шелестят бумаги,
И много лиц, и много рук,
И свастика на красном флаге
Как черный крючится паук.
Течет допроса часть вторая.
Так каждый божий день, с утра.
В немытых стеклах догорая,
Уныло гаснут вечера,
И скучно всем, и все устали,
Ломает писарь карандаш…
Какой бы пыткой ни пытали,
Ты не продашь и не предашь!
И каждый божий день сначала:
Пустые, мутные глаза,
Усов белесое мочало,
В тяжелом перстне ― бирюза,
И в опостылевшей забаве
Вопрос, сулящий столько бед: ―
Где взял оружие? / ― В канаве.
― Как звать сообщников? / ― Их нет.