Евпраксия
Песнь первая
Шуми, Осетр! Твой брег украшен
Делами славной старины;
Ты роешь камни мшистых башен
И древней твердыя стены,
Обросшей давнею травою.
Но кто над светлою рекою
Разбросил груды кирпичей,
Остатки древних укреплений,
Развалины минувших дней?
Иль для грядущих поколений
Как памятник стоят оне
Вои́нских, громких приключений?
Так, ― брань пылала в сей стране;
Но бранных нет уже: могила
Могучих с слабыми сравнила.
На поле битв ― глубокий сон.
Прошло победы ликованье,
Умолкнул побежденных стон;
Одно лишь темное преданье
Вещает о делах веков
И веет вкруг немых гробов.
______
Вдали, там, где в тени густой,
Во мгле таинственной дубравы
Осетр поток скрывает свой,
Ты зришь ли холм сей величавый,
Который на краю долин,
Как одинокий исполин,
Возносится главой высокой?
Сей холм был долго знаменит.
Преданье древнее гласит,
Что в мраке старины глубокой
Он был Перуну посвящен,
Что всякий раз, как злак рождался
И дол соседний улыбался,
В одежде новой облечен,
И в лесе трепетали ветки.
Сюда стекались наши предки,
Теснилися со всех сторон.
Есть даже слух, что здесь славяне
По возвращеньи с лютых браней
На алтарях своих богов
Ударом суеверной стали
Несчастных пленных лили кровь
Иль пламени их предавали
И в хладнокровной тишине
На их терзания взирали.
И если верить старине,
Едва ж с костров волною черной
Взносился дым к лазури горной, ―
Вдруг гром в бесшумных небесах
При блике молний раздавался,
Осетр ревел в своих брегах,
И лес со треском колебался.
______
Взгляни, как новое светило,
Грозя пылающим хвостом,
Поля рязански озарило
Зловещим пурпурным лучом.
Небесный свод от метеора
Багровым заревом горит.
Толпа средь княжеского двора
Растет, теснится и шумит;
Младые старцев окружают
И жадно ловят их слова;
Несется разная молва,
Из них иные предвещают
Войну кровавую иль глад;
Другие даже говорят,
Что скоро, к ужасу вселенной,
Раздастся звук трубы священной
И с пламенным мечом в руках
Промчится ангел истребленья.
На лицах суеверный страх,
И с хладным трепетом смятенья
Власы поднялись на челах.
Песнь вторая
Средь терема, в покое темном,
Под сводом мрачным и огромным,
Где тускло меж столбов мелькал
Светильник бледный, одинокий
И слабым светом озарял
И лики стен, и свод высокий
С изображеньями святых, ―
Князь Федор, окружен толпою
Бояр и братьев молодых.
Но нет веселия меж них:
В борьбе с тревогою немою,
Глубокой думою томясь,
На длань склонился юный князь.
И на челе его прекрасном
Блуждали мысли, как весной
Блуждают тучи в небе ясном.
За часом длился час, другой;
Князья, бояре все молчали ―
Лишь чаши звонкие стучали
И в них шипел кипящий мед.
Но мед, сердец славянских радость,
Душа пиров и враг забот,
Для князя потерял всю сладость,
И Федор без отрады пьет.
Ты улетел, восторг счастливый,
И вы, прелестные мечты,
Весенней жизни красоты.
Ах, вы увяли, как средь нивы
На миг блеснувшие цветы!
Зачем, зачем тоске унылой
Младое сердце он отдал?
Давно ли он с супругой милой
Одну лишь радость в жизни знал?
Бывало, братья удалые
Сбирались шумною толпой:
Меж них младая Евпраксия
Была веселости душой,
И час вечернего досуга
В беседе дружеского круга,
Как чистый быстрый миг, летел.
______
Но между тем как над рекой
Батый готовит войско в бой,
Уже под градскими стенами
Дружины храбрые славян
Стояли стройными рядами.
Священный крест ― знак христиан ―
Был водружен перед полками.
Уже служитель алтарей
Отпел утешную молитву
И рать благословил на битву.
Двенадцать опытных вождей,
Давно покрытых сединами,
Но сильных в старости своей,
Стоят с готовыми мечами.
За ними юный ряд князей,
Опора веры и свободы.
Здесь зрелся молодой Роман,
Надежда лестная славян,
Достойный сана воеводы.
В блестящем цвете юных лет
Он в княжеский вступал совет
И часто мудростью своею
Рязанских старцев удивлял.
Давно испытанный бронею,
Он в многих битвах уж бывал
И половцев с дружиной верной
Не раз на поле поражал.
Но, вождь для воинов примерный,
Князей он негу презирал.
Ему забавы ― бранны бури,
И твердый щит ― его ночлег.
Вблизи Романа видны Юрий,
Мстислав, Борис и ты, Олег!
Зачем сей юноша красивый,
Дитя по сердцу и летам,
Оставил кров, где он, счастливый,
Ходил беспечно по цветам
Весны безбурной и игривой?
Но он с булатом в юной длани
Летит отчизну защищать
И в первый раз на поле брани
Любовь к свободе показать.
____
Но грозные татар полки,
Неистовой отваги полны,
Уже вдоль быстрыя реки
Как шумные несутся волны.
С угрозой дикой на устах
Они готовы в бой кровавый.
Мечи с серебряной оправой
Сверкают в крепких их руках.
Богато убраны их кони ―
Не медь и не стальные брони
От копий груди их хранят,
Но тонкие драгие ткани ―
Добыча азиатской брани ―
На персях хищников блестят.
Батый, их вождь, с булатом в длани
Пред ними на младом коне.
Колчан с пернатыми стрелами
Повешен на его спине,
И шаль богатыми узлами
Играет над его главой.
Взлелеянный среди разбоя,
Но пышной роскоши рукой,
Он друг войны и друг покоя
В дни праздности, в шуму пиров.
Он любит неги наслажденья
И в час веселый упоенья
Охотно празднует любовь.
Но страшен он в жару сраженья,
Когда с улыбкой на устах,
С кинжалом гибельным в зубах,
Как вихрь он на врагов стремится
И в пене конь под ним дымится.
Везде лишь вопли пораженных,
И звон щитов, и блеск мечей…
Ни младости безгрешных дней,
Ни старости седин почтенных
Булат жестокий не щадит.
И вдруг раздался стук копыт.
Отряды конницы славянской
Во весь опор стремятся в бой,
Но первый скачет князь рязанской
Роман, за ним Олег младой
И Евпати́й, боярин старый
С седою длинной бородой.
Ударам вслед гремят удары.
Всех пылче юноша Олег.
То с левой стороны, то с правой
Блестит его булат кровавый.
Столь неожиданный набег
Привел моголов в изумленье.
Ужасны суздальцев набеги.
Они летят, татары смяты
И, хладным ужасом объяты,
Бегут, рассеясь по полям.
Напрасно храбрый сын Батыя,
Нагай, противится врагам
И всадников ряды густые
Один стремится удержать.
Толпой бегущих увлеченный,
Он сам невольно мчится вслед…
Так челн средь бури разъяренной
Мгновенно борется с грозой,
Мгновенно ветры презирает,
Но вдруг, умчавшись с быстротой,
Волнам сердитым уступает…
1824