Светлана и Мстислав летели.
Они уже среди полей
Переяславских; но Зимцерла
Еще по небесам ковров
Своих червленых не простерла,
И не был ночи снят покров.
С полей же тех был виден славный
Надгробный памятник Славян,
Еще до Кия, в веки давны
Насыпан кругл, высок курган.
Густою окружаясь рощей,
Над нею гордо возносил
Хребет свой, зеленью поросший,
И путника к себе манил.
Но страхом заперло дорогу
К нему сквозь лес дремуч и дик,
За тем, что там имел берлогу
Разбойник Вепрь железный клык.
Он по три дни и по три ночи
Все рыскал, ― не́ спал, не дремал;
Но снова богатырски очи
На столько ж суток он смыкал.
Мстислав без страху в лес пустился,
И около кургана там
С дружиною расположился
Дать отдых усталы́м коням.
В своя объятья взяв, ссажает
С коня Светлану юный Князь;
Зеленый дерн их ожидает. ―
И вся по роще разошлась
Для стражи Князева дружина.
Отрадной мыслию полна
Душа Владимирова сына:
«Она со мной! моя она!»
Стыдлива, юная девиза
С любезным женихом своим
На травку мягкую садится,
Беседуя приятно с ним.
Наговориться, наглядеться
Не может милая чета;
Что речь, что взгляд ― то вздох из сердца;
И часто сходятся уста,
Рука жмет часто руку нежно,
Огонь блистает во очах;
Клянутся друг ко другу вечно
Живейшу страсть питать в сердцах.
Но вдруг восторг их прерывает
Ужасный топот, шум и крив.
И ― некто чорен выезжает
Из-за кургана в тот же миг.
Сидит на аргамаке чалом,
При бе́дре светлый меч висит,
Шелом с опущенным забралом,
Копье в десной, а в шуйце щит.
Он к двум сидящим прискакавши,
Невнятно, глухо провещал:
«Ба! я прервал утехи ваши;
На счастие же я попал!..
Послушай! чур со мной делиться!
Сей час мне девицу отдай;
Или ― решись со мною биться,
И тяжесть сей руки узнай!
Что смотришь? нет тебе подмоги;
Твоя дружина пала вся;
И сам ты здесь подкосишь ноги!
Сдавайся, ― Вепрь разбойник я!»
Тмутороканский Князь, в безмерной
Досаде от помехи сей,
Воскликнул гневно: «Дерзновенный,
Пришел за смертью ты своей!»
Со смехом чорный отвечает:
«Хотелось бы увидеть мне ―
Язык твой много обещает! ―
Таков ли храбр ты на коне,
Как на траве с младой девицей?»
Мстислав, досадою горя,
Схватил копье; ― скок на конь, мчится,
Летит на грозного Вепря.
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Что сталось, нежная, с тобою!
Что чувствовала ты в тот миг,
Когда к кровопролитну бою
Возлюбленный твой тек жених!
Ты тщетно робкий взор вперяла,
Чтоб по виду врага узнать:
Лицо решеткою забрала,
Весь стан закрыт железом лат.
Уж остры копья притупили,
В листо́вые щиты вонзив;
И светлы сабли обнажили,
Поспешно с седел соскочив.
Сошлись для страшного сраженья.
Кольчуги, шлемы их звучат;
От тяжкого мечей паденья
С доспехов иверни летят.
Мстислав противнику полшлема,
Мечом ударив, отделил
И сшиб с главы, но в то же время
Его меч вражий улучил. ―
Он побледнел, ― поник, ― из раны
Кровь жарким брызнула ручьем!
Раздался жалкий вопль Светланы
При нестерпимом виде том.
Но вид еще иной открылся:
Расколот шлем, лишен подпруг,
С черноодетого скатился…
Лицо его наруже вдруг. ―
Светлана вскликнула: Владимир!
Отец мой!» вскликнул юный Князь.
«Так; помиримся, сын любимый!
Огнь ревности моей погас».
Вещал, ― и, нежно беспокоясь,
И с ужасом откинув меч,
С себя срывает белый пояс,
Чтобы скорее кровь пресечь,
Текущу из сыновней раны;
При чем без зависти он зрит
Пособье плачущей Светланы,
И попеченье с ней делит.
От тяжка шлема разрешает
Светлана юноше главу;
Поддерживая, лобызает ―
Он опустился на траву.
Владимир рек: «Обуревала
Меня неукротима страсть;
Но се природа восприяла
Свою над отчим сердцем власть.
А ты, невинная причина
Того, что я, забыв родство,
На кровного стремился сына.
Ввергал во гроб себя, его:
Светлана! будь ему женою.
Тебе Мстислав, я знаю, мил
И обладание тобою
Своею кровью он купил!» ―
Откуда ж вдруг взялся Владимир,
И как бегущих он настиг?
И в грозное облекся имя:
Разбойник Вепрь железный клык? ―
О сем потщися нам поведать,
Баяне вещий древних лет!..
«Не мог ли вмиг Владимир сведать,
Что в Киеве Светланы нет!
Разосланы гонцы. Открылся
Бегущих след. Немедля, сам
Владимир на коня садился,
Сверкнувшим в нем тогда мыслям
Чего Царю «вершить не можно,
Как если на сердце он взял?»
Конечно так. Но, думать должно,
Разбойник Вепрь тогда дремал.
К стопам Владимировым пали
Светлана и младой Мстислав
И в онеменьи пребывали, ―
Но Царь их ласково подняв,
Сказал: «Возлюбленные чада,
Забудьте все напасти вы;
Меня связует с вами Лада
Узлом родительской любви!
А ты мне в силе мышцы равен,
Храбрейший из сынов моих!
И бой для нас обоих славен…»
На то Светланин рек жених:
Он славен, ― я не чту позором,
Что побежден рукой отца;
Но ты бы мог единым взором,
Единым манием лица
Меня сразить: зачем ты крылся?
«Мой сын, любовь равняет всех;
Отцовской властью я стыдился
Над солюбовником взять верх.
Мечтами страсти ослепленный,
Я думал храбростью одной
Стяжать красы ее бесценны ―
И кровью залил пламень свои!
Но искре б не затлеться прежней,
О, дщерь моя! не изъявляй
Мне благодарности столь нежной;
Мстислава одного ласкай!
Пойдем, помыслим об отъезде
Теперь зараней в Киев град.
Вблизи отсель, с моими вместе,
Все спутники твои стоят».
Тогда явилась колесница,
Везома парою коней.
С девицей юноша садится,
А между их Владимир в ней.
В глубоки мысли погруженный,
Что над собой победу взял,
В душе, борьбою утомленной,
Казалось он триумф держал.
Триумфу оному златая
Была добыча: связь сердец;
Признательность, любовь святая
Несли над ним торжеств венец.
Но приобре́теньем Светланы
И отчей благостью Мстислав,
Утешен, не болел от раны,
Был взором светл и телом здрав.
Наставшу утру возвратился
Мстислав с Светланой в Киев град.
В семь дней от ран он исцелился,
В осьмой был свадебный обряд.
И брачну песнь гремят Баяны,
Цветет отрадой Княжий дом,
За скатерти садятся браны,
И турий рог пошел кругом.
Январь 1802