Храм Григория Неокесарийского, что на Б. Полянке
Названье «неокесарийский»
гончар, по кличке Полубес,
прочел как «неба косари мы»
и ввел подсолнух керосинный,
и синий фон, и лук серийный,
и разрыв-травы в изразец.
И слезы очи засорили,
когда он на небо залез.
Когда в полуночи бессонной
гляжу на фриз полубесовский,
когда тоски не погасить,
греховным храмом озаримый,
твержу я: «Неба косари мы.
Косить нам ― не перекосить».
ы
«Ах, отчаянный гончар,
Полубес,
чем глазурный начинял
голубец?
Лепестки твои, кустарь,
из росы.
Только хрупки, как хрусталь,
изразцы.
Только цвет твой, как анчар,
ядовит…»
С высоты своей гончар
говорит:
«Чем до свадьбы непорочней,
тем отчаянней бабец.
Чем он звонче и непрочней,
тем извечней изразец.
Нестираема краса ―
изразец.
Пососите, небеса,
леденец!
Будет красная Москва
от огня,
будет черная Москва,
головня,
будет белая Москва
от снегов ―
всё повылечит трава
изразцов.
Изумрудина огня!
Лишь не вылечит меня.
Я к жене чужой ходил. Луг косил.
В изразцы ее кровь замесил».
И, обняв оживший фриз,
белый весь,
с колокольни рухнул/ вниз
Полубес!
1971