XI
Знаешь, Зоя, теперь ― без трепа.
Разбегаются наши тропы.
Стоит им пойти стороною,
остального не остановишь.
Помнишь, Зоя, ― в снега застеленную,
помнишь Дубну, и ты играешь.
Оборачиваешься от клавиш.
И лицо твое опустело.
Что-то в нем приостановилось
и с тех пор невосстановимо.
Всяко было ― и дождь, и радуги,
горизонт мне являл немилость.
Изменяли друзья злорадно.
Только ты не переменилась.
Зоя, помнишь, пора иная?
Зал, взбесившийся как свинарня…
Если жив я назло всем слухам,
в том вина твоя иль заслуга.
Когда беды меня окуривали,
я, как в воду, нырял под Ригу,
сквозь соломинку белокурую
ты дыхание мне дарила.
Километры не разделяют,
а сближают, как провода`,
непростительнее, когда
`миллиметры нас раздирают!
Если боли людей сближают,
то на чёрта мне жизнь без боли?
Или, может, беда блуждает
не за мной, а вдруг за тобою?
Нас спасающие ― неспасаемы.
Что б ни выпало претерпеть,
для меня важнейшее самое ―
как тебя уберечь теперь!
Ты ль меняешься? Я ль меняюсь?
И из лет
очертанья, что были нами,
опечаленно машут вслед.
Горько это, но тем не менее
нам пора`… Вернемся к поэме.