ЛЕБЕДЬ
(Посвящено Виктору Гюго)
1
Андромаха, я мысленно вижу тебя! ―
Обманувший мечты Симоент захудалый,
Над которым когда-то, без меры любя,
Ты скорбями вдовы величаво блистала,
Породивши слезами обилие вод, ―
Мне на память привел Карусель обновленный,
Изменился Париж: он быстрее живет,
Чем людские сердца, ― в перемены влюбленный!
Только смутно мне грезится прежний простор:
Поле грязных бараков, недвижная плесень
Зеленеющих луж, в кучи сваленный сор,
У дверей кабачков звуки пляски и песен…
Там старинный зверинец рисуется мне
В час, когда под лазурью холодной и ясной
Просыпается труд, и в немой тишине
Живодерня заводит концерт свой ужасный.
Раз мне лебедь попался, из клетки своей
Убежавший. Он тщетные делал усилья,
В мелкой луже, досужей игрушке детей.
Возбужденно купая раскрытые крылья…
Клюв разинув, к жестокому небу глаза
Поднимал он, казалось, с безмолвным упреком:
«О, когда, наконец, зашумишь ты, гроза,
Ты, вода, потечешь благодатным потоком?»
Я теперь еще вижу, как, полный тоской
По прозрачным озерам отчизны прекрасной,
Он болезненно-часто мотал головой
На изогнутой шее ― смешной и несчастный…
2
Да, Париж изменился!.. Но в грусти моей
Никакой перемены с тех пор не случилось!
Вид старинных предместий, лесов, пустырей ―
В аллегорию всё для меня превратилось,
И мои дорогие мечты о былом
Никакой ураган новизны не повалит!
Перед Лувром стою ли в раздумье немом ―
Все один меня образ знакомый печалит.
Я о лебеде нашем великом скорблю,
Исступленном и гневном, в пустыне изгнанья
Тщетно рвущемся жажду насытить свою,
Возбуждая улыбку и боль состраданья!..
И опять, Андромаха, я вижу тебя, ―
Как, бессильная жертва свирепого века,
О супруге великом и славном скорбя,
Разделяешь ты ложе постылое грека.
И мерещится мне, как по грязи бредет
Негритянка больная, как роща платанов
И кокосовых пальм горделиво встает
Перед ней за стеною парижских туманов…
И грущу я о всех, кто, увы, никогда,
Никогда не обнимет семью дорогую,
Чья утрата и скорбь ― навсегда, навсегда!
Я о сиротах тощих и бледных тоскую…
Так на тихом кладбище печалей былых
Всё мне чудятся звуки валторны певучей!
Я о путниках грежу в пустыне горючей,
О плененных, о павших… И многих других!
Между 1885 и 1893