С. Есенину
Третий звонок. Такая Россия.
Такая большая, как сон.
Рязани, деревни, люди босые ―
Русские с дальних сторон.
Значит, поехали. Поплыли дали.
Станция, рельсы и мужики.
Приподнимались и опускались
Поля и болота, березняки,
Синие вербы и мочежинник ―
Место – осока и ржавь.
Родина! – слово сорвется и стынет
Так же, как юность и давь.
Милые годы – милые гости.
В сердце – костры и сирень, ―
Вы, как и поезд мимо погостов
С криком гусиным у деревень, ―
Мчитесь, вы зелень и вешнее племя.
После грозы ― куда?
Выше ли, ниже ли – мчится время,
В облаки светит вода.
Вот под лавкой, кудрявый как гений,
Взгляд полевой синевы ―
Я тебя вспомнил, Сергей Есенин,
В этой копне золотой головы.
Эдакий парень, посконный, в обмотках ―
Тоже, быть может, поэт?
Такая Россия – нахлещется водки, ―
Значит терпения нет.
Такая Россия! Как небо простая,
Такая большая, как сон.
Черт тебя, видно, в конец разгадает,
Родина дальних сторон!
Вот ведь и мне ничего нет дороже
Лет этих полных, как стих.
Но облик неверный! Взгляд не похожий
Ни на кого из хороших других!
Мутишь ты сердце. Без черта, без бога
Пьяных волос эта ветвь…
Луг этот сонный, гуси, дорога…
Поезду – мимо лететь.
Ну, так прощай! Русские дали ―
Жердь и пригорок, поля кусок ―
В дребезге ровном приподнимались
Грустно. Свисток.
1925
Третий звонок. Такая Россия.
Такая большая, как сон.
Рязани, деревни, люди босые ―
Русские с дальних сторон.
Значит, поехали. Поплыли дали.
Станция, рельсы и мужики.
Приподнимались и опускались
Поля и болота, березняки,
Синие вербы и мочежинник ―
Место – осока и ржавь.
Родина! – слово сорвется и стынет
Так же, как юность и давь.
Милые годы – милые гости.
В сердце – костры и сирень, ―
Вы, как и поезд мимо погостов
С криком гусиным у деревень, ―
Мчитесь, вы зелень и вешнее племя.
После грозы ― куда?
Выше ли, ниже ли – мчится время,
В облаки светит вода.
Вот под лавкой, кудрявый как гений,
Взгляд полевой синевы ―
Я тебя вспомнил, Сергей Есенин,
В этой копне золотой головы.
Эдакий парень, посконный, в обмотках ―
Тоже, быть может, поэт?
Такая Россия – нахлещется водки, ―
Значит терпения нет.
Такая Россия! Как небо простая,
Такая большая, как сон.
Черт тебя, видно, в конец разгадает,
Родина дальних сторон!
Вот ведь и мне ничего нет дороже
Лет этих полных, как стих.
Но облик неверный! Взгляд не похожий
Ни на кого из хороших других!
Мутишь ты сердце. Без черта, без бога
Пьяных волос эта ветвь…
Луг этот сонный, гуси, дорога…
Поезду – мимо лететь.
Ну, так прощай! Русские дали ―
Жердь и пригорок, поля кусок ―
В дребезге ровном приподнимались
Грустно. Свисток.
1925
