Магнесии священные твердыни…
Дворец отца, и силуэты гор
Любимых, и лесов немые сени,
И моря шум привычный. Лучше вас
И слаще вас нет сердцу… Алтари,
Венчанные моих лугов цветами,
Вам первым мой привет…
(Подходит к алтарю.)
Я не царем
К вам прихожу, отеческие боги,
А грешником раскаянным и сыном…
О Зевс, о Геллена могучего отец,
На этот дом, так много испытавший,
На твой народ, на избранных, пелазгов,
Которым ты, великий, обещал
Безбрежный мир в грядущем, призри, боже.
Залога ждем твоих теперь же, Зевс,
Обетов мы… И внук, тобой прощенный,
Сегодня, на алтарь припавши, молит,
Чтобы в ему дарованной земле
Умножились стада, чтоб в пашнях черных
И трудовых Димитры золотой
Не иссякал налитый солнцем колос…
Чтоб дети… О, детей воспоминанье,
Ты за собой ведешь их тени… Дети
Чтоб выросли на радость и на славу
Родителям, которым ты велишь
Их вырастить… Победы и трофеи
Кровавые с их паром ― для других
Оставь их, боже вышний, для потомков.
Мы ж мира, бог, мы жаждем только мира
И в городах, и в тишине палат…
Но дочери не вижу… Меланиппы:
Здорова ли она?.. И где ж отец,
Богами нам еще хранимый Геллен?..
Меланиппа
(выступая вперед)
Отец и мой державный царь, твоим
Так сладко мне внимать словам, и взору
Так милы глаз веселые лучи…
Эол
(обнимая ее)
Малютка, ты бледна и похудела…
Пусть счастием и миром над тобой
Луч Гелия отныне засияет…
Ты не больна, надеюсь, Меланиппа?..
Меланиппа
С тобой, отец, я расцвету опять.
Скучала я в старинном доме нашем
И без вестей томилась о тебе…
Ни арфа мне отрады не давала,
Ни ткацкий стан с узорным полотном.
О Геллене ты спрашивал… В чертоге
Готовит он, чтобы богов почтить
И твой возврат восславить ― жертву, верно…
Он слаб и стар становится, увы!
И седина чело ему склонила…
Но дай сказать привет твоим гостям.
(Подходит к гостям с поклоном.)
Приветствую вас, жены! Фессалийцы,
С вершин родных и дальних, из полей,
Из городов прославленных и с моря
Лазурного… Да сохранит вас бог,
Да будет вам очаг наш благодатен!
Эол
(подходя за ней к гостям)
О, радуйтесь, соратники, и вы,
Мои соседи мирные, вы, жены!
Мой царский дом для дорогих гостей
Всегда открыт… Но мне милей сегодня
Ваш ласковый и радостный привет…
Я подданных в Магнесии своих
И сколько есть покорных фессалийцев
Под скипетром моим прошу со мной
Участвовать во всенародной жертве
И трапезу в чертоге разделить.
Старинных вин я предложу им критских…
И вы, рабы, смелее… Кто из вас
Тяжелым ли уроком или карой
Обременен грозящей… Успокойтесь…
(Хору.)
Вы прощены… Берег я под конец
Привет цветам, которыми Эола
Сегодня сад зацвел… Я ваш пэан
С особенным прослушал чувством, девы…
Он сладостной росою освежил
Мои давно не плакавшие вежды.
Корифей
Ты в Дельфах был, державный, в волосах
Я вижу лавр твоих златисто-белых.
Эол
Сподобился я увидать земли
Срединный храм, там бледной пифониссы
Вещаниям я трепетно внимал,
Но светел я их толкованьем, девы.
Корифей
Мне радости твоей отрадна весть.
Душа горит послушать, в чем же радость.
Эол
О, тайны нет… Я бы хотел, чтоб все
Со мной теперь благую весть делили
И счастия Эолова лучи.
Пифийский бог сказал, что счастлив буду
Я внуками, что славою они
Широкий мир наполнят, и далеко
Эолов дуб ветвями прошумит…
О дочь моя, для радостного брака
Меланиппа отшатывается, бледнея.
Давно готов и царственный жених…
Ты смущена?.. Он выбран, Меланиппа…
Краснеешь ты? Спусти скорей фату,
И за фатой ты можешь улыбнуться…
Меланиппа
(бледно улыбаясь)
С тобою кто ж останется, отец?
Мне терема еще не скучны стены…
И тихие со мною говорят
Бессонными, отец, ночами звезды…
Эол
До брака все вы, Арна, таковы…
(Подходя к ней, ласково.)
Но ты, дитя любимое, не думай,
Чтоб я не знал, какой алмаз в венец
Тобою мне вложила дочь Хирона…
Но погоди: я вижу, что сюда
Из конюхов идет один… Так странен
И спешный шаг, и невеселый вид…
Что скажешь, раб и верный мой товарищ?
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Вестник
(с внутренней стороны)
О царь Эол, державный господин…
Прости рабу, коль вестником не в пору
И, может быть… Не знаю, как сказать…
И, может быть, ну, скажем, неудачным
Я вестником к тебе являюсь, царь…
Эол
Твоих речей начало неудачно,
Ровнее их, надеюсь, будет ход.
Пожалуйста, не бойся кары, конюх:
Мой царский гнев отсюда далеко.
Тем временем из дворца показывается старый Геллен.
Он совсем белый, согбенный, в сетчатой одежде прорицателя, его ведут
двое, третий несет посох. На Геллене венок из дубовых листьев.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Геллен.
Меланиппа
Отец, к тебе державный прорицатель,
Кронида сын увенчанный идет!
Эол выступает навстречу отцу.
Геллен
О, радуйся, мой сын и царь Магнесский!
Эол
Ты радуйся, державный мой отец!
В тебе залог блаженства Эолидов,
И сладостно глядеть мне на тебя.
Рабы сажают Геллена. Один из рабов начинает медленно
махать над ним веткой, отгоняя мух.
Геллен
Но вестника послушаем: гаданий
Я знаменья хочу сообразить, —
Его рассказ нам может пригодиться.
(Указывая на Вестника.)
Недаром же в нем сердце смущено.
Минута общего, несколько смущенного молчания.
Эол
Так говори ж, возница, без опаски.
Вестник
Давай-то бог. Но слушай, царь. Ты помнишь,
Что приказал крылатых кобылиц —
Клянусь, таких Магнесия уж много
Не знала лет ― стреножить и на луг,
Копытами их целый год не мятый,
Пустить, Эол… Стреножив кобылиц,
В беседу мы с табунщиком вступили…
Но, как на грех, ― ты помнишь ту ― у ней
Над правым глазом звездочка, ― не видел
Я более шкодливой, ― путы прочь…
И что уж там завидела… Но мимо
Подруг и вон из стада… Там Алфей —
Поток бежит ― шагов, пожалуй, будет
Две тысячи ― за нею мы гнались.
Холодная вода потока, верно,
Крылатую сманила… На нее
Накинул я узду и потихоньку
С укорами шкодливую назад
В табун повел. Идем мы перелеском:
Путь выбирал короче я, и вот —
Ты знаешь луг, весь желтый от цветов,
Где пастухи твоих коров и телок
Свирелью, царь, с зари и до зари,
А может, и пастушек забавляют…
Их утомил, не знаю, солнца свет,
Любовь иль труд, но спящими нашли мы
Бездельников… А в засенке8… О, нет…
Бессмертные!.. Нет… нет, такого дива
Ни мой отец, ни дед, ни прадед, верно,
Не видывал, ― увидит ли и внук?..
Корову мы увидели, по виду —
Уж не вчера телилась… рядом с ней
Порядочный мычал нетерпеливо
И землю рыл раздвоенным копытом
Бычок… а мать, ты не поверишь, царь,
Двух мальчиков ― я об заклад побьюсь,
Что были то особенные дети, —
Ты не найдешь таких красивых здесь
И рослых, царь, ― двух мальчиков кормила.
И долго мы стояли… Не могли
Мы губ разжать от изумленья, даже
Как будто бы и ноги отнялись,
С испуга, царь, что этот вид чудесный
Обозначать нам должен. Пастухов
Толчками мы тут подняли, но толку
В породе той кто и искать бы мог,
Которая иль спит, или играет
На дудочке? И спор тогда пошел
Меж нами, что за дети. Не корова ль
Их принесла? Чего ведь не бывает…
Иль демоном положены на луг…
Ну видано ль, чтобы, свое рожденье
От вымени сурово оттолкнув,
Плод женщины кормить корова стала!
Кричали мы немало. Ничего
Из нашего не вышло крика только,
И решено… / Нет! раньше… погоди…
Когда детей, иль бесенят, ― уж, право,
Не знаю, как созданья те назвать, —
Корова-мать, так скажем, откормила, —
Здоровы же сосать они… На луг
Склонившихся она тихонько стала,
Как маленьких теленочков, лизать…
Тут подошли другие телки… Следом
Бык подошел, но молча, и никто
Диковинных детишек тех не трогал.
Обиженный один не замолкал,
Пока травой он сердца не натешил…
Давно бы так… И было решено
Меж нами тех гостей сюда доставить:
Что ты велишь, то с ними мы, Эол,
И сделаем… Но было нелегко
Их унести… Мычаньем недовольным
Все стадо нас почти что до ворот
Твоих, Эол, от речки провожало.
По глупому совету моему —
Так и другой тебе, владыка, скажет, —
Недоброе то знаменье… Скорей
Убрать бы их… А впрочем, как прикажешь.
В середине рассказа конюха два другие приносят корзинку
со спящими детьми. Движение в толпе гостей и рабов и в Хоре.
Меланиппа сначала стоит молча, скрестив руки. Только бледность
проступает сквозь румяна. Она будто спала с лица, но владеет собою
вполне. Сухие губы строго сжаты. Наконец, при виде слишком
назойливых и любопытных гостей и рабов, она дает еле заметный знак
глазами Старой кормилице, которая успокоительно кивает ей головой и,
отстраняя толпу, становится на страже около детей. Геллен все время
сидел неподвижно, будто спал… Не поднимая головы, он говорит,
наконец, точно в дремоте.
Геллен
О, боги!.. О, гадания! О, сын
Эол, Эол! Иль цепь твоих несчастий
Не оборвали боги?.. Ты, пятно,
С кого же ты растешь?.. О, демон злобный!
Общее смущение.
Меланиппа
(подходя к Геллену)
О, тяжкий бред… Осмелюсь ли я, царь…
Ты, кажется, устал, и это солнце…
Геллен
(поднимает голову и, точно только что проснувшись,
смотрит перед собой мутными глазами)
Кто говорит?.. Что солнце?.. Это ты?
Ты, дочери Хирона чадо, Арна?
Меланиппа
Да, я помочь хотела бы тебе,
Державный дед… Боюсь я, что недужный
Твой бред отца счастливого смутит
И праздник наш расстроить может, Геллен…
Геллен
(вставая, к Эолу)
Боитесь вы для праздника моих
Тяжелых слов… Что ж делать?! Я не бредил.
Я ― в ужасе… Ты понимаешь, царь?
Садится опять. Раб, точно автомат, снова машет над ним
зеленой веткой.
Эол
(нежно отстраняя Меланиппу)
Перед твоей священною, родитель,
Я волею склоняюсь. Мудрых уст
Вещания твоих ― моя святыня.
И если новую беду сегодня мне
В нить тонкую и черную моей
Всучить должна седая парка жизни,
Я не уйду от ней… Но, может быть,
Позволишь ты, чтобы с возницей этим
И чудом я покончил раньше, царь?
Геллен молчит.
Коль слов моих ты не одобришь, можем
Мы подождать решением… Молчишь
Ты, царь-отец? Согласием молчанье
Позволь считать твое…
Геллен молчит.
Рассказ твой, конюх,
Действительно, особенный ― его,
Однако, я назвать покуда страшным
Не вижу оснований. Вы детей
Иль демонов, но вид детей принявших,
Туда ж теперь могли бы отнести,
Откуда их вы взяли. Если точно
Их положил туда на благо нам
Бессмертный бог ― он их спасет, конечно,
И мы греха на душу не возьмем,
Что знаменье сгубили торопливо…
А если то была игра бесов,
Нам дикие помогут ночью звери…
При алтарях нет места палачу,
И жертвы бог… сомнительной не любит.
Конюх скрывается в толпе. Нянька торопливо берет корзину. Служанки ей помогают.
Геллен
Сомнительной?!. Останови рабынь:
Богами, сын, молю и заклинаю.
По знаку Эола корзину снова ставят на место.
Остатки сил берег я, мой Эол,
Чтобы тебя увидеть и зарею
Полюбоваться славы Эолидов,
Что некогда мне обещал Кронид…
Но лучше бы… О, лучше б этот свод
Слабеющим глазам моим не видеть…
Я три раза гадал и три раза
Рабам свой нож я отдавал печально
И заливал зловещий огнь алтарный;
Я три раза глядел, как до зари
Вели быка на жертву… Все три раза
Понурый шел и не мычал, едва
Он тучные передвигая ноги.
И три раза все те же знаки ― мне
Не обманул очей и призрак счастья…
От желчи был раздут пузырь быка,
И черною обильно заливал он
На алтаре передо мной, Эол,
Ножом жреца раскрытую утробу.
Я вижу лавр Аплуна на тебе,
Но светлого обеты олимпийца
Не отвратят над головой твоею
Нависшую беду… Ты бойся, сын,
Гадателей, читающих по звездам,
И мудрых дев, и свитков бойся, царь,
Украшенных вещаньями Орфея…
Отцовского предания держись
И мудрости, от нас ушедшей в землю,
Лишь белым, царь, пелазгам откровенной.
В Феспрот иди! Очищен не совсем
От крови ты здесь пролитой, а раньше
От нечисти домашней, да скорей
Освободись и сжечь вели явленных.
Во время этой речи надвигались тучи. Но грозы нет. В конце речи слышатся какие-то странные звуки, точно подземный ропот. Потом треск, крики. Общее смятение. Эол стоит молча, поникнув головой. Меланиппа в ужасе расширенными глазами смотрит на Геллена. Кормилица испуганно пригнулась к земле, все еще инстинктивно закрывая корзину. Многие из толпы молитвенно пали ниц. Другие простирают к небу руки. Волна землетрясения затихает.