ПЕСНЯ
Ветер крученый,/ верченый,/ гнутый.
То ребром,/ то стеной,/ то кольцом.
Ночь… / Бессилье… / Кто выжил, тот вспомнит/ про эти минуты.
Люди тихо ложатся/ на лед/ лицом.
Снежные над Ладогой летели паруса,
Батальон поземицу плечами разрывал.
Я упал ― умереть. / Вдруг вдали голоса:
«Эй, баргузин, пошевеливай вал…»
А вокруг такая была темнота!
И тепло замерзать! / И к чему проволочка?
И правильно все! / И конец! / Но там
Пели люди:/«… плы-ыть недалечко».
И был в голосах бесконечный задор,
Сила несметная в них была.
И я ладонью/ глаза протер
И увидал, что ладонь бела.
А ветер все дул,/ мне глаза прикрывал
И вдруг ко льду припадал,/ распятый.
«Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты…»
Я/ не дослушать тех слов/ не мог.
Я бросился к песне. / Бежал,/ пока
Мой подшлемник потом намок.
«Славное море ― священный Байкал!» ―
Пели у берега голоса.
А я за песней шагал/ и шагал,
И слезы грели мои глаза.
«Славное море ― священный Байкал…»
А песня гремела уже на земле.
Я шел спокойно/ вперед/ по льду.
Это было очень давно,/ в феврале…
Это было в сорок втором году…
Я шел по свистящему февралю,
Сильный,/ прямой,/ согретый,
Впервые осмысливший,/ как люблю
Родину песни этой.
1944