Молодые поэтессы
Молодые поэтессы
приезжают отовсюду.
Хороши у них глазищи,
а дела совсем плохи.
Днем ― пеленки да ребенки,
жарить, шпарить, мыть посуду.
Ночью ― ведьмой вдохновенной
бормотать и петь стихи.
А стихи огнем проклятым
жгут столы, корзинки, сумки,
возвращаясь из журналов,
хлещут горькую из рюмки,
не желают лезть обратно
и печататься хотят,
а в журналах ― стихогоры,
стихореки, стихопад!
Молодые поэтессы,
вы получите отписки
на сто лет вперед, навеки,
на грядущие стихи!
Лишь одна из сотни тысяч,
после правки, рубки, чистки,
купит собственную книгу ―
без чудесной чепухи,
без корявости могучей,
без кудрявости дремучей,
без шершавости дуплистой,
без иголочки в стогу!
У нее на этот случай
афоризмы блещут кучей:
«Продаваться в магазине
веселее, чем в гробу!»
Молодые поэтессы,
не завидуйте бедняге ―
все погибло, если песни
приутюжены к бумаге,
гробовой у них румянец,
глазурованное горло,
и не рвется там, где тонко,
и не там дыханье сперло!
Приходил на днях парнишка,
приносил стихи бабуси,
хороши у ней глазищи
и волшебные ― стихи.
Ей в землице сладко спится,
ей играют ветра гусли,
и тетрадь ее хранится
не на складе чепухи!
Молодые поэтессы,
вы над внуками не смейтесь,
оставляйте им тетради
неотесанных стихов,
потрясайте их посмертно,
всей душой на них надейтесь,
эта публика ― родная
мне до самых потрохов!
Есть жестокое начало
в насмехательстве над вами,
над увядшими стихами
в ваших сумках и корзинках.
Редко что не увядает
из рожденного словами!
Чванство мужеского пола ―
пляс на собственных поминках!
Поэтессы молодые,
рыжекудрые, седые,
узнаю я на вокзалах,
на почтамтах и базарах
ваши взоры кочевые,
горечь, сваренную в сварах!
Кем ваш дух томим и мучим?
Что за огненная жрица
жгучим факелом дымучим
вечно тычет ваши лица?
Может, огненные петли
набегают где-то втайне,
туго вяжут вашу славу ―
этот пыточный чулок?
Не завидую ― которой
подойдет он по размеру!
Босиком люблю я бегать,
босиком люблю ходить…