Трудно, трудно, брат, трехмерной тенью
В тесноте влачить свою судьбу!
На Канатчиковой ― переуплотненье,
И на кладбище уж не в гробу,
Не в просторных погребах-хоромах, ―
В жестяной кастрюльке прах хоронят.
Мир совсем не так уже обширен.
Поубавился и вширь и ввысь…
Хочешь умереть? ― Ступай за ширму
И тихонько там развоплотись,
Скромно, никого не беспокоя,
Без истерик, ― время не такое!
А умрешь, вокруг неукротимо
Вновь «младая будет жизнь играть»:
День и ночь шуметь охрипший примус,
Пьяный мать, рыгая поминать…
Так-то! Был сосед за ширмой, был да выбыл,
Не убили, ― и за то спасибо!
Февраль 1929