Сказала жизнь: «Молчать не смеешь, пой!»
А я лежал в своем отребье старом,
Сраженный навзничь молнийным ударом,
Средь лопухов, ― немой, глухой, слепой.
Прошли стада с холма на водопой
Вдоль спелой ржи, еще дышавшей жаром,
И в предвечерье под лесистым яром
Чета бродила тайною тропой.
И ожил я. Вновь петь я обязался,
Но должен был все начинать с аза,
Хоть видели отчетливо глаза
И голос мой на звуки отзывался.
Великий свет влила в меня гроза,
А я себе обугленным казался.