Не кровь отцов, не желчь безвестных дедов,
Переплавлявших камни через Нил,
Сильны во мне. Иной воды отведав,
Я каплю Волги в жилах сохранил.
И, русским хлебом вскормленный сыздетства,
С младых ногтей в себя его вобрав,
Я принял выморочное наследство
Кольцовских нив и Пушкинских дубрав.
И с той поры, как я сознал впервые,
Что здешний мир мне до конца знаком,
Листва лесная, травы полевые
Моим заговорили языком.
Приемышу иной не надо чести,
Пусть пропадет незавершенный труд
И на губах с последним вздохом вместе
Славянские глаголы отомрут,
Пускай мой след в сыром песке поречий
Размоют равнодушные года,
Исав-лохмач, на огонек забредший,
Уйдет молчком неведомо куда…
Но в каждом слове горьком, в песне вольной,
В печали догорающего дня,
В прохладном шуме рощи многоствольной
Узнают люди добрые меня.
Они узнают в тысяче обличий,
На каждом повороте бытия
Мою любовь: настырный щебет птичий,
Костер в степи ― всё это буду я.
Я стану жить в лесах родного края,
Где по ночам зарю ведет заря,
Где слушает охотник, обмирая,
Невыразимый бормот глухаря;
Я стану жить везде, где дрогнет слово,
Хотя бы раз промолвленное мной,
Я оживу в терпенье рыболова,
Молчащего над синевой речной;
Встречая ливень на пороге дома,
Досужий мальчик повторит мой стих,
И отзовется перекатом грома
Воспоминанье выстрелов моих.
1940