ДЕРЕВЕНСКИЕ ЛЮДИ
I МОЙ ПРАДЕД
Мой род не знатен и не громок,
Ему безвестна глушь веков,
Но я моих отцов потомок
И я люблю моих отцов.
Б. В. Никольский
Он в будни мерно за сохою
Шагал в ликующих полях,
А в праздник ― с песней удалою ―
Гулял и гикал в кабаках.
В избе, пропахшей горьким дымом,
Под ледяной, метельный смех,
Он, как медведь, дремал по зимам,
Закутавшись в овечий мех.
Но лишь весною начинала
Чернеть полей окрестных ширь,
Душа в нем дивно оживала,
В нем просыпался богатырь!
И снова твердым, мерным шагом
Он шел за верною сохой
По зеленеющим оврагам
Под дружелюбной синевой.
Звенела летом легким звоном
Его блестящая коса ―
И с быстрым падала поклоном
К его ногам лугов краса.
Во дни июльской грозной страды
С него стекал кровавый пот,
Но он не знал ценней награды,
Чем урожайный, хлебный год.
Когда ж кончался птичий гомон
И осень в мир несла тоску,
То ― вечный труженик ― цепом он
Стучал задорно на току.
Потом он сыпал емкой мерой
Зерно златистое в мешки
И ехал с мельницы весь серый
От пыли, пота и муки.
И за весной весна летела,
И за годами шли года,
Но в нем не никла, не хирела
Душа под бременем труда.
И встречен смертью роковою,
Он умер сразу, не болев,
В саду, под яблонью, весною,
Под птичий радостный напев…
Вот почему порой не ладит
Мой дух с весельем городским:
Во мне живет мой старый прадед
И манит к нивам золотым.
Зовет старик к родным избушкам,
К зеленым отчим рубежам,
К осенним радостным пирушкам
И к тяжким, сладостным трудам!
Август 1912 Москва
I МОЙ ПРАДЕД
Мой род не знатен и не громок,
Ему безвестна глушь веков,
Но я моих отцов потомок
И я люблю моих отцов.
Б. В. Никольский
Он в будни мерно за сохою
Шагал в ликующих полях,
А в праздник ― с песней удалою ―
Гулял и гикал в кабаках.
В избе, пропахшей горьким дымом,
Под ледяной, метельный смех,
Он, как медведь, дремал по зимам,
Закутавшись в овечий мех.
Но лишь весною начинала
Чернеть полей окрестных ширь,
Душа в нем дивно оживала,
В нем просыпался богатырь!
И снова твердым, мерным шагом
Он шел за верною сохой
По зеленеющим оврагам
Под дружелюбной синевой.
Звенела летом легким звоном
Его блестящая коса ―
И с быстрым падала поклоном
К его ногам лугов краса.
Во дни июльской грозной страды
С него стекал кровавый пот,
Но он не знал ценней награды,
Чем урожайный, хлебный год.
Когда ж кончался птичий гомон
И осень в мир несла тоску,
То ― вечный труженик ― цепом он
Стучал задорно на току.
Потом он сыпал емкой мерой
Зерно златистое в мешки
И ехал с мельницы весь серый
От пыли, пота и муки.
И за весной весна летела,
И за годами шли года,
Но в нем не никла, не хирела
Душа под бременем труда.
И встречен смертью роковою,
Он умер сразу, не болев,
В саду, под яблонью, весною,
Под птичий радостный напев…
Вот почему порой не ладит
Мой дух с весельем городским:
Во мне живет мой старый прадед
И манит к нивам золотым.
Зовет старик к родным избушкам,
К зеленым отчим рубежам,
К осенним радостным пирушкам
И к тяжким, сладостным трудам!
Август 1912 Москва